- Согласие в чем, ваше величество?

- В вашем понимании моих чувств к вам, высоких чувств, Дарья Дмитриевна. - И он слегка прижал ее к себе.

Дарья от неожиданности поддалась, и щека ее коснулась губ Николая. Чуть-чуть, и она тут же отстранилась. Все произошло мгновенно, и только сузились глаза барона, и злая ухмылка промелькнула на его лице.

- Ни за что вы не получите мою супругу, ваше величество! - Зло прошептал он, скрестив руки на груди и тут же его отвлекли стоящие рядом Бенкендорф и Уваров. Завязался разговор, но барон упрямо следил за парой. И вот музыка закончилась, а жена все еще стояла рядом с императором. Они о чем-то говорили, и потом Николай проводил девушку к мужу. Увидев своих придворных, Николай остался в этом же кругу и уже не сводил глаз с Дарьи. Наступала неловкая пауза. Она грозила перерасти в «инкомфорт» и тут вмешалась все та же графиня Бенкендорф.

- Ах, уж эти мне мужчины! - Воскликнула она, приобняв за плечи бледную Дарью. - Все о делах и о делах. Рождество. Надо праздновать. Полковник, почему стоит ваша очаровательная жена? Пригласите же ее, пора и танцевать.

Барон поклонился находчивой женщине и повел жену к танцующим. Положив руку на талию, он втянул ее в середину и прижал к себе.

- Я так люблю тебя, моя дорогая, что уже не могу смотреть, как некоторые мужчины поедают тебя глазами.

- Под некоторыми, ты подразумеваешь государя? – Усмехнулась она, кокетливо поведя глазами.

- И его в первых рядах. - Склонился к уху и слегка поцеловал.

- Не ревнуй меня, дорогой, просто верь. - Откинулась она и посмотрела прямо ему в глаза. - Я никогда не позволю себя скомпрометировать. А если что и говорят, то путь. Канис баркс вентум портат, как говорили древние. (собака лает – ветер носит)

Барон прижал ее крепче к себе, и они понеслись в танце. Дарья порхала в его объятиях, и ей было хорошо и спокойно в его сильных и теплых руках, и она знала, что так будет всегда.

11. Глава 11.

- Я ревную тебя, - шептал барон, прижимая расслабленное, после любовных утех, тело жены, - и это очень больно!

- Ты меня ревнуешь? – Прошептала она устало. - И к кому же?

- К кому? И ты еще спрашиваешь? – Возмутился он.

- Эй-эй! – Уперлась кулачками девушка ему грудь. - Что ты себе напридумывал? Я все же мать твоего ребенка. Как ты можешь?

- Мне ужасно больно и стыдно! - Откинулся на спину полковник. - Но я же видел, как он на тебя смотрел, а потом даже посмел прижать к себе и коснуться щеки!

- Так это же было в танце. - Нависла над ним Дарья и начала целовать его в шею, грудь, живот и ниже.

Барон стонал от ее ласк и придерживал голову, направляя на нужные точки страсти. Скоро не стерпев, перевернулся, судорожно выцеловывая гибкое тело и, подмяв под себя, соединился с ним. Их единение было бурным и быстрым.

- Не смей меня ревновать! - Проговорила она ему в губы, когда тот склонился над ней в благодарном поцелуе.

А в это время Николай тоже имел любовную игру с одной из фрейлин императрицы. Он обнимал молодую женщину, а видел зеленые глаза другой. Получив свою потребность, выпроводил ее из спальни и, накинув на плечи халат, плеснул в стакан английского бренди. С некоторых пор он полюбил этот напиток. Он добавлял ему в кровь огня, его терпкость давала ощущение свежести, а это всегда кружило голову, и его расслабляло.

Вот уже более десяти лет он был женат, родились дети, и теперь, в связи с "болезнями" супруги, позволял себе легкие, ни к чему не обязывающие отношения с другими женщинами. В связи со своим властолюбивым и скрытным характером самодержца, он не терпел отказа от своих подданных ни мужчин, ни женщин, хотя понимал, что все должно быть в пределах разумного. И все же не выносил вольнодумства и разнузданности, но не мог отказаться от волокиты за хорошенькими женщинами. Его либидо было мощным и требовало удовлетворения, а если кто-то и отказывал ему в его притязаниях, то гневался и злился. Он не мирился с неудачами ни в войне, ни в любви. И там и там только победы. Глядя же на юную жену полковника, он надеялся на легкую интрижку, но наткнулся на броню. Ее-то он сразу почувствовал, лишь только приблизил к себе. Взгляд, рука, тело – все сказало ему – НЕ твоя.