– Спасибо, может зайду, – соглашаюсь я, хотя и понимаю, что завтра мне вряд ли захочется вообще хоть что-нибудь.

Морозов проходит через мой двор за компанию, хоть для него это и небольшой крюк.

– Ну я пошёл, – я останавливаюсь у своего подъезда и разворачиваюсь к нему. – Спасибо, что не разбил мне рожу и всё такое.

– Да ладно, – отмахивается он. – Звони.

Наблюдаю, как он бодро идёт дальше, а за моей спиной раздаётся хлопок дверцы машины. Медленно поворачиваюсь и молюсь, чтобы это было не то, о чём я подумал.

– Это что за чучело? – спрашивает отец.

Несмотря на жаркий день, он одет в деловой костюм с идеально отглаженной белоснежной рубашкой.

– Мой друг, – говорю я.

– Когда ты начнёшь заводить нормальных друзей? – он подходит ближе и внимательно смотрит на меня.

– У меня нормальные друзья.

– Да уж, под стать тебе, – отец подцепляет рукав моей толстовки двумя пальцами и поднимает вверх, отчего становятся отчётливо видны грязь и содранная кожа.

– Я упал, – говорю я, сверля глазами носы его ботинок.

Вокруг пыль, а они блестят так, как будто существуют в какой-то другой реальности.

– На меня смотри, когда я с тобой разговариваю.

Поднимаю голову, расправляю плечи, но не могу удержаться и прячу руки в карманах – это слабость, отец сразу заметит. Маскирую этот жест небрежностью и продолжаю смотреть на него в упор.

Посторонний человек ни за что не догадался бы, что мы с ним родственники, слишком уж разные. Отец выше меня на полголовы, у него чёрные волосы и глаза, грубые черты лица, «волевой» подбородок, плотная фигура. А вот я пошёл в маму, хрупкую синеглазую блондинку. «Трофейная жена», как однажды сказал про неё отец своим друзьям. Похоже, вселенная посмеялась над ним, послав такого сына, как я.

– Идиот, – цедит сквозь зубы отец. – Хотел свозить вас с матерью куда-нибудь, да вижу, что ты предпочитаешь праздновать в компании каких-то отбросов. Иди домой и не позорь меня.

Сам он лезет в машину, а я совершенно точно не собираюсь его дожидаться, поэтому разворачиваюсь и плетусь наверх. Как только захожу в квартиру, на меня набрасывается мама. Можно подумать, я вернулся из кругосветки.

– Кирилл, ну что же ты, – причитает она, осматривая меня тревожно. – Иди скорее в душ, а то сейчас отец должен приехать.

– Я уже встретил его внизу, – говорю я обречённо.

Мамины губы поджимаются, а в глазах мелькает досада.

– Всё равно иди, я тебе чистую одежду принесу.

Послушно киваю. Она права – то, что я выгляжу так, будто спал под забором, само по себе будет его бесить, а мне ещё предстоит рассказать новость дня.

Когда я выхожу, отец сидит за столом и ест стейк со свежим салатом. Он всё в той же белоснежной рубашке, только рукава закатаны. Интересно, он вообще физически в состоянии капнуть на себя едой?

– Занятия начинаются первого? – спрашивает отец.

Ну что же, так даже лучше, разберёмся с этим сразу.

– Я не поступил, – говорю я.

Он аккуратно откладывает в сторону вилку и нож, сцепляет руки в замок, опирается на них подбородком и переводит взгляд на меня.

– Это что, какой-то… Как вы, дети, это сейчас называете? Пранк?

– Нет, – я не оправдываюсь, знаю, что от этого будет только хуже.

– Ты хочешь сказать, что мой сын настолько тупой, что даже не смог поступить в обычный провинциальный ВУЗ?

– Серёжа, – мама кладёт ладонь ему на плечо.

– Помолчи, – рычит отец, и она одёргивает руку, словно её ударило током. – А ты, – он встаёт и указывает на меня, – ещё раз, чётко и внятно.

– Я не поступил, – повторяю я и с трудом сдерживаюсь, чтобы не отступить назад.