– Уверена, что не нагуляла этого дебила где-то на стороне? – обращается он к маме. – Спасибо за обед.

Отец уходит. Я прячусь у себя в комнате и минут десять просто сижу на краю кровати, гипнотизируя стену. Казалось бы, этот день уже не может быть хуже, но у меня есть ещё кое-что, что нужно сделать – попрощаться с лучшей подругой. Тянуть смысла нет, так что я встаю и иду одеваться.

– Кирилл, ты куда? – встревоженная мама появляется в коридоре.

Думает, я теперь сразу в загул уйду, как только выйду из дома?

– Мне надо сходить к Лёхе, – говорю я. – Она завтра уезжает в Питер, ты помнишь?

– Уже завтра? – ахает мама. – Да, тогда конечно. Только возвращайся не поздно, ладно?

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Идти пешком нет никаких сил, поэтому я вызываю такси. Понимаю, что это была плохая идея, когда на первом же повороте чуть не впечатываюсь головой в боковое стекло. Пятнадцатиминутная прогулка меня бы точно не убила, а вот эта поездка – вполне возможно. Если с таким водилой мы не разобьёмся насмерть, меня точно доконает головная боль.

По дороге пишу Лёхе, что скоро буду, и про провал с поступлением. Она, как только открывает дверь, без лишних слов бросается мне на шею. Сжимаю её так крепко, что подруга начинает кряхтеть и вырываться.

– Кирилл, блин, раздавишь, – возмущается она. – И что это за ужас? От тебя перегаром несёт.

Отпускаю подругу и тяжело вздыхаю. Тащусь к ней в комнату, а по дороге коротко рассказываю про вчерашний идиотский вечер.

– Серьёзно? – прищуривается Лёха и качает головой. – И ты позвонил ему, а не мне?

– Я… Э-э-э… Не знаю, как так получилось, – смущаюсь я.

– Меня уже достал твой Морозов. Что ты вообще с ним вечно болтаешься? Зачем рассказываешь ему такие вещи?

– Он мой друг.

– Ага, конечно, – фыркает Лёха. – Уже забыл, как полгода назад руку ему сломал? Как терпеть его не мог? Как он…

– Я всё помню, – обрываю я её, но тут же начинаю оправдываться. – Просто я заходил к Толстому, он тоже вечно у него торчал. И оказалось, что он вообще-то нормальный.

– «Нормальный» – это не повод становиться друзьями.

– Лёх, я понимаю, что ты обиделась. Давай закроем эту тему?

– Нет уж, ты объясни, – говорит она, а когда видит, что я не собираюсь отвечать, спрашивает ещё раз. – Ну серьёзно, что ты в нём нашёл?

Я пожимаю плечами.

– Ему как будто вообще всё равно, как на него посмотрят другие люди. Вечно говорит, что думает, даже если это полная чушь, и делает только то, что хочет. Я не понимаю, как ему это удаётся.

– Кирилл, – начинает Лёха, но замолкает.

– А представь, что сделал бы со мной отец, если бы Морозов сам тогда эту историю со сломанной рукой не замял. И это при том, что он тоже меня терпеть не мог.

– Напишу ему письмо с благодарностями, – ворчит подруга.

– Лёх, нам с тобой кроме этого поговорить больше не о чем? – спрашиваю я.

– Да, извини, – смягчается она. – Просто я ещё не уехала, а ты уже…

– Ничего я не «уже». Ты собралась?

Я осматриваю бардак в комнате: впечатление, как будто кто-то высыпал сюда грузовик шмоток.

– Нет ещё, – говорит Лёха. – Не могу решить, что брать, а что оставить. У меня всего один чемодан.

– Ну тогда давай, собирайся, а я посижу с тобой.

Расчищаю небольшой участок на кровати и забираюсь туда, подогнув под себя ноги. Наблюдаю, как подруга вываливает из шкафа все вешалки, а потом перебирает вещи по одной и осматривает критическим взглядом.

Радуюсь, что Лёха не поднимает тему с поступлением, ждёт, когда я сам начну говорить. От того, как хорошо она меня знает, становится и тепло, и одновременно горько.