Избавившись от штанов вместе с трусами с таким остервенением, словно они его смертельные враги, Рома обхватил меня за талию, приподнял и втянул в рот мой сосок. Позвоночник будто прострелило, выгибая меня и вырывая хриплый, почти животный стон. Своим животом я явственно чувствовала его горячую и твердую плоть, уже скользкую от перевозбуждения.

Рома, не выпуская изо рта моего соска, уложил нас на постель.

– В этот раз я сделаю все как надо, Ромашка, и ты не захочешь от меня убегать. Просто не сможешь! – из-за его рваного дыхания это прозвучало как угроза.

– Пугаешь? – усмехнулась я ему в ухо и облизнула. Время раздумий – стоит ли – уже безнадежно миновало, а для сожалений еще не наступило. Так что только удовольствие в чистом виде.

Рома задрожал и резко шевельнул бедрами, вжимая меня в матрас.

– Не сбивай меня! – прохрипел он, и его губы скользнули в ложбинку между грудями. Ладонями он обхватил мою плоть, сдвинул и стал тереться, облизывая и царапая щетиной.

Рома выцеловывал, прямо-таки поглощал мою кожу, спускаясь все ниже и хрипло постанывая от удовольствия. Его пальцы вминались и оглаживали, ладони беспорядочно бродили по моему телу, то замедляясь, то мечась, стараясь не оставить ни одного не обласканного участка. Я плавилась от этой сладкой пытки, дрожа и извиваясь в его руках, отдаваясь полностью, уже позволяя все, чего он только ни желал. Мои руки бессознательно скользили по его широкой спине и плечам, с наслаждением ловя сокращения тугих мышц. Внутри все горело, лоно жадно сокращалось, требуя для себя ту, уже знакомую твердость, что я познала однажды. Кажется, я даже умоляла Рому и хватала его за руки, пытаясь направить туда, где в них сейчас безумно нуждалась.

– Не так быстро, моя Ромашка! – хриплый торжествующий смех мужчины окатил прохладой дыхания мой влажный от его поцелуев живот, мышцы сократились так, что меня аж подкинуло, а кожа покрылась мурашками.

Соскользнув на постель между моих разведенных ног, Рома улегся, накрыв ладонью уже пульсирующие от желания лоно. Слегка надавив, он заставил меня выгнуться, отрываясь от матраса. Но тут же властно схватил за бедра, заставляя согнуть ноги и раскрывая меня еще сильнее для своего проникновения. Потерся о дрожащую от возбуждения совершенно мокрую плоть лицом и глубоко, с протяжным стоном вдохнул. Мои бедра опять сделали попытку рвануться вверх, а в голове сверкнула яркая вспышка, ослепляя и почти подводя к самому краю. Но Рома удержал на месте, продолжая изводить меня лишь едва заметными касаниями и дыханием.

– Ты так сладко пахнешь! – прошептал он и снова потерся лицом. – Хочу весь пропитаться твоим запахом.

– Р-о-ома-а-а! – взмолилась я, сотрясаясь всем телом от дикой смеси похоти и смущения, вызванной его бесстыдными словами. – Пожалуйста!

– Не-е-ет, не так быстро, я сказал, Ромашка! – опять промурлыкал этот садист, выдыхая прямо у моей влажности.

Вдруг отстранившись, Рома схватил пару подушек и, приподняв меня, уложил на них.

– Хочу, чтобы ты смотрела, – с почти дьявольским огоньком в глазах приказал он. – Открой глаза и смотри на меня!

Мои веки весили тонну, так и норовя закрыться от нестерпимого наслаждения, но я послушно открыла глаза и поймала дикий взгляд синих глаз.

Рома соскользнул обратно и, вцепившись в мои бедра до боли, вдруг атаковал своим ртом утопающие от влаги складки плоти почти жестко, даря просто беспощадное наслаждение. Он ласкал меня яростно, бесстыдно, упиваясь и рыча как дорвавшееся животное, жестко удерживая, не давая ни малейшего шанса на побег или даже крошечного уклонения от падения в эту бешено вращающуюся бездну. При этом его глаза впились в мое лицо, жадно ловя и поглощая каждую судорогу моего экстаза. Иступленная ласка его рта довела меня до края, и я заметалась и затряслась в накатывающихся волнах. И тут Рома прикусил клитор, одновременно резко вводя в меня два пальца. Это подхлестнуло мой оргазм, подбрасывая его на запредельную высоту и продлевая. Я разлеталась на тысячу пылающих частей, захлебываясь криком, срывая горло, удерживаемая в этом мире только этим голодным синим пламенем и властными пальцами на бедрах.