– И к чему же?

– А это тебе пока знать рановато, всё одно не поверишь, не готов ещё.

– У вас есть предположения, как и почему погибла моя Катерина, а вы не хотите мне говорить, потому что я, видите ли, не готов!? – возмутился Денис. – Да разве ж к этому можно быть готовым?!

– Можно, и у нас в селе есть живое тому доказательство, – заявила Хельма.

– Я хочу видеть этого человека!

– А я хочу мир во всем мире, – пресекла его Хельма. – Как думаешь, получу вот так с наскока?

– Да причем тут это, – отмахнулся Денис. – Зараза Кулаков, раскинул свою паутину ещё дальше, чем я предполагал! И люди, оказывается, мрут, уже пять лет как, а я тут чагу собираю, да чаи гоняю.

– Люди умирали, умирают и будут делать это и дальше, – цинично заявила Хельма, поднимаясь из-за стола. – Богом себя возомнил, решил положение вещей исправить?

– Вы себя слышите, баб Хельма? – искренне поражаясь, проговорил Денис. – Одно дело своей смертью, и совсем другое насильственной.

– А с чего ты взял, что они не своей смертью умерли? – возразила Хельма. – Ты понял суть всех Божественных планов? Разобрался в причинности всех вещей? Познал истину, наконец?

– Я человек не религиозный и во всякую чушь мистическую не верю, и всё же, мне казалось, что если Бог и существует, то он несет любовь, а не смерть.

– Вот когда найдешь Бога, тогда и будешь разглагольствовать, а пока, на вон ведра, воды принеси.

– Он пять лет убивает своих адептов, а вы сидите тут и ничего не делаете, – возмущался Денис, гремя тарой.

– Я не говорила, что погибшие были учениками Славы.

– Вы не можете знать этого наверняка.

– Уверен?

Уверен Денис не был уже ни в чём, и началось это довольно давно. Нестабильность его плавающего маршрута сделала его эмоционально неустойчивым, развинченным, а последние дни, проведенные в Хийтола, вообще вывернули наизнанку, обнажив скрытую инфантильность.

Затравленно взглянув на невозмутимую хозяйку дома, он почувствовал невероятную усталость, собственный язык, казалось, стал весить тонну, спорить с Хельмой расхотелось. Чего бы он ни сказал сейчас, она найдет десять способов оправдать и Кулакова, и своё бездействие. Почему, Денис не знал, но предположил, что она либо понимает эту ситуацию лучше него, либо в сговоре с проклятым куратором, правда, зачем, ей это неясно.

Тяжело вздохнув, он вышел на улицу. Закурил. Денис давно начал догадываться, что найдет в этом селе совсем не то, за чем ехал. И как только он это осознал, на него с чудовищной силой навалился уже знакомый страх общечеловеческого масштаба. Посреди ясного солнечного дня, на него стали надвигаться уродливые тени, высасывающие яркие краски мира и саму жизнь, голову сдавила боль. Он затряс ею, подхватил ведра и помчался к колодцу, словно хотел удрать от мрачного видения.

Набрав полные ведра, он умылся обжигающе ледяной водой и липкий, сковывающий страх стал понемногу отступать. К нему возвращалась ясность мыслей, а вместе с нею и понимание, что его предыдущий план действий никуда не годится.

Поначалу-то он хотел познакомиться с местными, походить, порасспрашивать всех об одиноком доме и его обитателях. Но теперь ему стало очевидно, что никому нет дела до того, кто поселился рядом с ними, а, может, местные просто из страха не желали связываться с Кулаковым и его тёткой.

Денис понял, что от карелов помощи не дождётся, и решил действовать самостоятельно. Вернувшись в избу, он поставил ведра на скамеечку, и пошел в свое маленькое укрытие дожидаться вечера.

51. Глава 50

Полдня он изучал Катин дневник, вновь и вновь просматривая уже заученные наизусть выписки, потом просто пялился в маленькое оконце, выходившее на соседний огород. В деревне было тихо, как в склепе, и если б не периодические собачьи склоки, Денис и впрямь подумал бы, что он на кладбище.