Виктория Вишневская Его (не) родной сын. Нас больше нет

1. Глава 1

— Выметайся, — первое, что слышу от мужа, когда он возвращается с работы.

Я вздрагиваю от резкого, грубого голоса и инстинктивно вжимаюсь в мягкую спинку дивана. Сердце начинает бешено колотиться. Май никогда не говорил со мной так. Никогда. Даже с другими людьми он всегда был спокоен и сдержан.

Но в гостиной кроме нас – никого. Павлика я уложила спать ещё час назад, чтобы вечером спокойно погулять всей семьёй.

Май обещал, что после работы мы отправимся в парк. Но вместо этого передо мной стоит совершенно чужой человек с холодными глазами и сжатыми кулаками.

— Ты ещё здесь? — бросает он с презрением, словно я чужая, нежеланная гостья в его доме.

Свирепый взгляд убивает наповал.

– Май, ты чего? – спрашиваю, отпружинивая с дивана. Я не узнаю человека, с которым провела чудесных пять лет брака. Любящий муж внезапно превратился в чужака.

Он резко шагает ко мне и протягивает смятый лист бумаги.

Я беру его дрожащими пальцами, не понимая, что это такое. У нас никогда не было секретов друг от друга.

Разглаживаю листок и читаю заголовок.

Тест на отцовство?..

– Зачем ты?.. – в горле пересыхает, но я всё же выдавливаю эту вымученную фразу. Мир вокруг словно переворачивается с ног на голову.

Он сделал тест-ДНК с Павликом? Сомневался, что Паша – его сын?

Мы вместе уже пять лет, и за всё это время между нами не было ни ревности, ни подозрений, ни ссор.

– Были причины, – холодно произносит он, сжимая кулаки так сильно, что костяшки пальцев белеют. Его лицо искажено злостью, желваки ходят по скулам, глаза налиты кровью. А и так крупная фигура будто надулась от напряжения. – Я тебя любил, Гель, а ты…

Будь у него возможность – он бы облил меня дерьмом. Но у нас правила – в доме мы не ругаемся. В месте, где растёт его сын, который может запросто повторить ругательство за ним.

– Май, это какая-то ошибка, – пытаюсь его вразумить. Слёзы подкатывают к глазам от растерянности и того, что муж впервые повысил на меня голос. – Давай переделаем тест?

Почему он решил его сделать – разберёмся потом.

– Нет, Ангелина. Мне хватило одного раза. А теперь собирай ваши вещи и езжай со своим сыном куда хочешь. Мы разводимся.

Ноги становятся ватными, и я готова осесть на пол.

«Со своим сыном»…

Как удар под дых, который лишает дыхания.

В голове мелькает множество сцен, где Май держит его на руках, целует в щёчку. Где купает его, носит на руках, а перед сном читает сказки и шепчет слова о любви.

И так просто отказывается от него? Из-за одной ошибки?

– Может, настоящего папашу ребёнка обрадуешь, – бросает с презрением, кривясь.

– Май, послушай меня! – кричу я, срывая голос. Подбегаю к нему, попутно спотыкаясь о ковёр и чуть не летя вниз носом. Хватаюсь за хлопковую рубашку, под которой скрываются стальные и широкие плечи.

Всё происходящее кажется дурным сном! И я готова зажмуриться, ущипнуть себя до боли, лишь бы быстрее проснуться и забыть этот кошмар.

– Он твой сын, понимаешь? Твой! Я люблю только тебя! Да и с кем бы я могла? Пятницкий, ты был у меня первым! Единственным! – не выдерживаю и начинаю бить его кулаками по плечам, пытаясь хоть как-то достучаться до него.

Но он не слышит. Его злость застилает ему глаза!

А тест-ДНК – полная чушь! В клинике явно ошиблись!

– Вот эта бумажка, – Май резко вырывает листок из моих рук, сминает и бросает на пол, – говорит совсем другое. Вспоминай лучше, с кем ты там кувыркалась.

Я отступаю на шаг, обхватываю себя руками, словно пытаясь защититься от его слов. Губы дрожат, слёзы жгут глаза, но я не позволяю себе заплакать.

Разве могла я подумать сегодня утром, провожая его на важную встречу, что вечером он будет обвинять меня в измене?

– Я тебе не изменяла, – произношу я медленно и чётко, глядя ему прямо в глаза.

Он усмехается, поднимает взгляд к потолку и качает головой.

– Я пять лет жил во лжи. Больше не хочу. Собирай свои вещи, Апрелька, и валите отсюда.

«Апрелька».

Теперь это прозвище звучит холодно и чуждо. Когда-то он называл меня так нежно, с любовью, потому что я родилась в апреле, а он – в мае. Теперь же в его голосе нет ни капли тепла…

– Это твоё последнее слово? – спрашиваю я резко, стараясь скрыть дрожь в голосе. Слёзы снова подступают к глазам, но я не позволяю им пролиться. Нельзя унижаться. Он и так уже втоптал меня в грязь, обвинив в измене и лжи.

И если он не желает меня слушать… Сам виноват, Пятницкий!

– Да. Развод. На алименты не рассчитывай, причитающиеся бабки получишь после развода.

Эти слова звучат хуже пощёчины. За годы брака мы почти ничего не нажили. Как любит говорить моя свекровь, я «пришла на всё готовенькое». Когда мы поженились, у Мая уже была машина и этот дом. Делить нам практически нечего.