Потом он протягивает мне руку, а когда я вылезаю, накидывает на мои плечи полотенце. В этом нет никакой нежности, даже пристальный посторонний взгляд со стороны ничего бы не заподозрил. Но я-то знаю, что раньше он так не делал. И он знает.

“А где Даник?” — спрашиваю я Сашу.

“Уехал со своим классом в поход”, — отвечает он.

Для нас обоих это означает одно — мы остались наедине. Там, на пристани, окруженной высокими камышами, нас никто, совершенно никто не увидит…

— Откуда хоть ее забирать? — спрашиваю я, тряхнув головой.

— Здесь рядом, я покажу. Но после обеда, не раньше. Таиса Ивановна такие пирожки печет!.. Без них не отпустит.

— Ладно. — Я встаю. — Спасибо.

Возвращаюсь домой. Звоню этой Таисе Ивановне. По ее голосу слышно — и вправду учительница: вежливая, но с педагогическими нотками. Договариваемся, что заберу Машку после обеда.

Иду в свою комнату, чтобы заправить кровать, и только тогда нахожу записку, которая валяется под окном. Сквозняк что ли сбросил?

“мама телефоне недоступный я ушла в гости не периживай все харашо”. Напоминаю себе, что надо нанять Машке репетитора по русскому. Если она и в этом пошла в меня, репетитор ей точно понадобится.

Так и не застелив кровать, сажусь на нее и смотрю в окно, пытаясь в силуэтах парней угадать Даника. Хотя чего там угадывать? Я знаю. Я его с закрытыми глазами определю — по вибрации в солнечном сплетении.

Странно, но после такого стресса мне вдруг стало спокойно. Я не переживаю за Машку, за навязчивость Кирилла, за продажу дома. Просто слушаю, как мальчишки работают лопатами, как поют птицы.

Наверное, я все же могу это сделать.

Достаю из комода связку ключей. Подхожу к двери гостиной. Перебираю ключи, пока не нахожу нужный. Проворачиваю ключ в замке и распахиваю этот ящик Пандоры.

10. Глава 6. Склеп, в котором спят чудовища

Когда-то гостиная казалась дворцовой комнатой, а теперь напоминает склеп, в котором спят чудовища: старый шкаф ручной работы, черный кожаный диван, два кресла и, конечно, рояль — самое страшное чудовище. Если его разбудить, оно сожрет меня целиком, перемелет каждую косточку воспоминаниями.

Как же все здесь изменилось!.. И при этом осталось прежним. Даже запах тот же: чуть затхлый, чуть с пылью и нотками старого дерева — запах комнаты, о которой заботятся, но редко открывают.

Босиком, обогнув рояль, подхожу к окну и аккуратно раздвигаю тяжелые шторы — металлические кольца, запинаясь, скользят по карнизу.

…а где-то в параллельной вселенной восемнадцатилетняя девочка становится на носочки и рывком распахивает шторы, как театральный занавес: “Та-дам!”

Я запрещаю себе вспоминать. Пытаюсь сосредоточиться на реальности: пылинках в воздухе, запахе старого дерева, который теперь, кажется, стал насыщеннее.

Свет из окна проложил дорожку по паркету и заполз на ковер. Там, где на него легло солнце, ворс выглядит ярче, будто его намочили водой.

Оглядываюсь через плечо на рояль.

…Саша пододвигает к нему банкетку. Проводит пальцами по клавишам так чувственно, что я ощущаю его прикосновение на руке, от локтя до кончиков пальцев. “Хочешь научиться играть эту мелодию?”

Прикрыв глаза, медленно выдыхаю.

Воспоминания наполняют гостиную, как воздух. Окутывают меня, пронзительной тяжестью ложатся на плечи. Но я пряталась от них четырнадцать лет, и к чему это привело?

Выдвигаю из-под рояля банкетку — медленно, будто она может сдетонировать. Сажусь на нее, ерзаю попой — да, все так же неудобно. Осторожно открываю крышку рояля. Едва касаясь, веду по клавишам пальцами… И вижу боковым зрением — в дверном проеме стоит Саша. Здесь, сейчас, в этой реальности.