Даник прерывается, но вскоре начинает играть снова, уже тише и без слов. Я узнаю “Give in to Me” Майкла Джексона. Там такой драматичный текст — в нашу с Даником тему. Что-то про “поговори со мной, уступи, стань моей”. В гитарном исполнении она звучит еще лучше.

Очень тихо распахиваю окно и залезаю на подоконник. Мне хочется туда, к нему, прямо тянет! Но нельзя. Он же не правильно поймет. Примет это за внимание с моей стороны — вот как тогда на озере.

Так что я просто сижу, улыбаюсь, слушаю музыку, пока меня, наконец, не начинает клонить в сон. Тогда я возвращаюсь в кровать, переодеваюсь в Сашину футболку и, обнимая себя в ней, засыпаю.

Мне снятся тягучие муторные сны, но потом они отступают, и становится спокойно. Мне снится, что я стою в тумане среди табуна лошадей. Они мотают гривами, фыркают и жуют невидимую в тумане траву. Я трогаю их бархатистые морды. Одна лошадь фыркает прямо в мое ухо — и я просыпаюсь.

Открываю глаза. Еще темно, но темнота жидкая, предрассветная.

И вдруг фырканье повторяется. Я уверена, мне показалось, — это игра еще сонного сознания. Но глухой топот копыт по траве я тоже слышу.

Приподнимаюсь на локтях, оглядываюсь на окно — и вижу сквозь занавеску силуэт лошади.

Этого настолько нереально, что я даже страха не испытываю. Встаю с кровати, отодвигаю край занавески — и в комнату вплывает морда лошади, серая, в яблоки.

34. Глава 30. Боже мой…

Она пахнет лошадью, от нее веет теплом, как от лошади, я касаюсь ее шелковистой морды ладонями — и все равно не верю, что это происходит по-настоящему.

— Не спишь? — раздается за окном голос Даника.

— Кажется, сплю, — улыбаюсь я. — Что ты здесь делаешь? На лошади?

— Ну байк же под запретом. Тестирую другие виды транспорта… — Он сидит на лошади с прямой спиной, как заправский наездник. Только без седла и босиком. Штаны закатаны выше икр. — Давай, вылезай.

— В смысле — вылезай? — недоуменно спрашиваю я.

— Через окно, Катя, — терпеливо отвечает Даник. — Какой еще может быть смысл?

Ведь очевидно же, что на такие безумные предложения нормальные женщины обязаны отвечать отказом. Но эта мысль приходит ко мне значительно позже.

— Подожди, мне надо переодеться…

— Не надо, — перебивает он меня. — Тебе идет мужская футболка.

Смотрю на нее. Я же в футболке Саши… Перед Даником…

Сглатываю комок в горле.

— Не снимай ее, пожалуйста, — просит он таким серьезным тоном, будто для него это действительно важно. — И давай ко мне поскорее, а то все пропустишь.

Оставляю футболку, только натягиваю джинсовые шорты.

Залезаю на подоконник.

Господи, что я вообще творю?..

Круп лошади — она такая огромная! — чуть ниже окна. Даник протягивает руку. Я хватаюсь за нее, теплую и крепкую. Сердце трепыхается от этого безрассудства.

Даник как-то перехватывает меня и помогает сесть спереди. Лошадь мягко вздрагивает под моим весом. Я впиваюсь пятками в ее бока и хватаюсь за гриву.

Даник обхватывает меня рукой и крепко, вплотную подтягивает к себе.

— Эй! — возмущаюсь я.

— Я ничего не делаю, — говорит Даник мне на ухо, так сладко, что ноет в груди. — Видишь, ничего. Просто держу тебя. Не надо так напрягаться.

Другой рукой он тихонько трогает вожжи, и лошадь послушно идет вперед, сквозь туман, навстречу персиковой полоске, которая пробивается сквозь облака над далеким лесом.

Сашина футболка пропитывается запахом Даника. Я не знаю, хорошо это или плохо… Мне вообще кажется, что я сейчас просто наблюдатель и не влияю на события — нет у меня такой власти. И от этого становится легко на душе.

Так удивительно чувствовать, как двигается подо мной лошадь, какая она большая, живая. Я только в детстве каталась на пони — и все. Глажу ее по теплой мягкой шерсти, запоминаю это ощущение.