Даник только ведет бровью, мол, кого удивит, что ты без купальника?

— И полотенца у меня нет! — сопротивляюсь я.

— У меня есть, — смеется он. — Ну давай со мной, Катя! Я пьян. Я и без твоего согласия могу.

По пристани, гулко топая, бежит Смуглый и ныряет в озеро.

— Мальчиш-ш-шки! — шиплю я, раздеваясь до белья. Стою перед Даником, словно голая, прикрывая ладонями чашечки лифчика. — Все, доволен?!

Даник не отвечает, но прокатывается по мне таким взглядом, что и так понятно.

Мы ныряем в эту черную теплую бездну. За нами следом — девчонки. Шум, суматоха, хохот, брызги, чьи-то руки и ноги. В темноте один ориентир — костер, а все остальное — будто бескрайняя темнота с едва заметной черной щеткой леса на другом берегу. Луна смотрит на нас оранжевым глазом.

Я отплываю чуть в сторону, ложусь на воду и смотрю на луну в ответ. А еще — на большие мигающие звезды. Я словно в живом планетарии.

Вода теплая-теплая, я не ощущаю в ней своего тела, будто растворилась в озере, а воздух прохладнее, холодит щеки и шею.

Чувствую движение под водой. Инстинктивно дергаюсь, барахтаюсь, пытаясь нащупать дно, и кое-как становлюсь на цыпочки. В этот миг прямо передо мной вырастает темный силуэт Даника.

Он кладет руки мне на талию.

— Что ты делаешь?! — строго произношу я, упираясь в него ладонями.

— Проверяю, русалка ты или нет, — слегка заплетаясь языком, отвечает Даник.

Хочу пошутить насчет того, в чем заключается проверка, но вовремя прикусываю язык.

Едва удерживаюсь на кончиках пальцев, утопающих в мягком иле. Меня то отклоняет назад, то намывает на Даника. Он прижимает меня к себе, несильно, но так, что я чувствую: он в плавках. И не только это.

— Я хочу тебя, — приглушенным голосом говорит он мне на ухо.

23. Глава 19. Такой придурок

“Я тебя хочу”, — произносит мне на ухо Саша, и я не сразу осознаю, что томление, которое мигом меня накрывает, это острое желание прильнуть к нему, обвить его шею руками — просто фантомное чувство.

Это не по-настоящему.

О черт! Черт! Черт!

Даник и я… Это же как инцест!

То ли в шоке, то ли в ужасе, я застываю на мгновение, пошевельнуться не могу, а Даник, вероятно, принимает это за согласие. Его губы мягко, очень чувственно касаются моей шеи. Мурашки от места поцелуя добегают до кончиков пальцев...

— Даник, прекрати! — Я выворачиваюсь, изо всей силы упираюсь в него ладонями.

— Почему? — Он действительно не понимает.

— Сначала отпусти, потом скажу!

— Сначала скажи, потом отпущу, — ехидно отвечает он.

Я перестаю сопротивляться. По-прежнему стою на цыпочках, цепляясь за Даника руками, чтобы удерживать между нами хотя бы крохотное расстояние.

— Даник, прости. Это моя вина.

— Не понял…

— Я должна была сразу это остановить, — голоса у пристани стихли, и я перехожу на шепот. — Прости! Я допустила… Я дала повод… Мне вообще не надо было оставаться. Я лучше пойду.

Я дергаюсь в сторону, но Даник хватает меня за руку.

— Подожди. Это я тебя не так понял. Я был уверен… В общем, не уходи. Пожалуйста, не уходи.

У меня аж сердце щемит от его голоса.

Это все тоже не по-настоящему, Катя.

— Даня! Катя! — доносится с пристани.

Даник молчит, и я отзываюсь за нас обоих:

— Идем!

Я плыву к берегу. Даник догоняет меня и без спроса подсаживает на пристань. Залезает следом.

— Ну прости, я просто не удержался, — улыбается он, будто и не творил всей этой дичи. В свете луны его улыбка выглядит зловещей. — Простишь? — Даник протягивает полотенце.

— Смотри, чтобы никто сюда не шел, мне надо переодеться. И не дай бог обернешься! — строго говорю я, выжимая воду из волос.