– Опаздываете, Варвара, – со скрытым укором произнес Ингварт, вопросительно глянув на Эварта.

– К дьяволу! – буркнул тот. – Поквитаемся позже.

И вышел на улицу, закуривая на ходу. В этот момент к нам присоединилась Северия, которая с неподдельным восхищением поприветствовала Ингварта, излучая преданность и обожание. Но тот лишь сдержанно кивнул, приказал ей открываться и снова обратил взор на меня, подвергнув тщательному осмотру, начиная с косы, перекинутой через плечо, и заканчивая балетками, которые его явно не удовлетворили.

– Разве вам не предоставили обувь, мисс Воронина?

Я воинственно вздернула подбородок:

– Да, но они довольно громоздкие…

– Вы думаете, меня это заботит? – перебил мужчина, подавляя своей аурой всевластия. Глаза его недобро прищурились, и от мужчины повеяло холодом, да таким ощутимым, что я поежилась.

– Наверняка, раз вы об этом спросили.

В этот момент я забеспокоилась, что он может передумать вести меня в этот Эфир, и неловко переступила с ноги на ногу, готовая извиниться за дерзость. Но Ингварт отступил, с пренебрежением бросив:

– Ваше право.

Мое ликование длилось недолго: его оборвало истошное верещание брюзгливой старухи, которая ворвалась в кафе и воинственно замахала клюкой, отгоняя Северию.

– Это она! Это она во всем виновата! Shiliimasiitara! – кричала убогая, указывая на меня корявыми пальцами с желтыми, расслоившимися ногтями.

– Элиона, успокойтесь! – испугано запричитала Северия, кидая на меня и мистера Локхарта взгляд, полный ужаса.

– Она в ответе за случившееся, и она должна быть наказана, немедленно! Мистер Локхарт, я требую правосудия!

К нашим ногам полетела кипа бумаг с пестрым заголовком «Как в пятьдесят семь выглядеть на пятнадцать».

И тут меня охватило нехорошее волнение, а внутри словно забегал рой мурашек. С трудом, и то по многочисленным амулетам, я узнала в сумасшедшей старухе молодую ведьму, которой по незнанию отдала всю свою храбрость. Это было поразительно: из юной прелестницы она превратилась в дряхлый пень с тонкой пигментированной кожей, залысинами вместо чудных густых волос, с гнилыми и искривлёнными зубами.

Старуха выла, словно белуга, захлебываясь ядом:

– Моя диссертация, труды половины жизни – все впустую! Мало того, что эта дрянь напоила меня храбростью вместо уверенности, так еще и намного превысила дозу! Плата, которую взяла Эфемерия, была непосильна: я превратилась в это прямо на глазах у комиссии, презентуя сыворотку, дарующую молодость… Это крах! Меня с позором выгнали, признав никчёмной и бездарной ведьмой. От меня отрекся ковен! – Старуха закрыла ладонями морщинистое лицо и вновь зарыдала.

Вмиг атмосфера в кафе стала зловещей: кажется, даже Северия перестала дышать, ожидая реакции от мистера Локхарта. Который, не проронив ни слова, уставился на ведьму с задумчивым выражением лица. Надеюсь, он не взвешивал ее предложение меня наказать, ведь все знают, что это была случайность и что из-за нее я пострадала не меньше. Меня всю ночь терзали галлюцинации и видения страшенных тварей.

Понимая, что дело пахнет не просто жареным, а горелым, я попятилась, но мистер Локхарт пригвоздил меня к месту, бросив предупреждающий взгляд.

– Я не виновата! – Внутри все сжалось от страха. – Вы же знаете, мистер Локхарт! Северия, ну скажи! – Ища поддержки, я посмотрела на блондинку: она не лучший мой союзник, но, надеюсь, справедливый. Та вздернула подбородок и отвернулась, сдуваясь под проницательным взором Ингварта. «Ну, надо же какая преданность!» – с раздражением подумала я, вычеркивая Северию из претендентов на мою дружбу. Трусливая коза!