И сейчас так жестоко подставляла. От холодного голоса на висках пробился пот.

— Соболева, живо ко мне в кабинет.

Убрала баллончик обратно в сумку, стыдливо прикрыла щеки волосами и поплелась следом, пообещав себе, что, если пронесет, в будущем сначала сто раз подумаю и лишь потом на что-то решусь.

— Эй, Макс, ты в порядке? — спросил кто-то из девчонок.

Мне тоже было интересно. Все же Булатов не заслужил. А вдруг что с глазами будет?

В полной тишине мы с ректором поднялись на третий этаж. Я немного отстала, пытаясь отсрочить неизбежное. Подошли почти к кабинету, когда вдруг со стороны лестницы послышались громкие шаги. Проклятие это или спасение, но к нам спешил не кто иной, как Булатов.

— Михаил Аркадьевич, не надо, — подчеркнуто серьезно, — я сам виноват. Давайте это между нами оставим.

— Почему?

Я молчала, с беспокойством оглядывая краснющее лицо Макса. Мне еще никогда в жизни не было так стыдно. Бабушку бы точно удар хватил…

— Мы с Варей просто не поняли друг друга. Извините за беспокойство.

Я моргнула. Качнулась в сторону, подозревая слуховые галлюцинации. Я сплю или что?

Хватка на ладони дала ясный ответ — не сплю. И кошмар продолжается.

— Мы пойдем, а то на пару опоздаем.

Дежурная мина, лицо, выражающее полное смирение, и учтивость в его тоне меня как будто ошпарили. Невольно закрались сомнения, что у Булатова есть злобный близнец-двойник. Иначе эту перемену никак не объяснить.

Ректор же словно выдохнул. Помолчал, дождался от меня согласного кивка и лишь потом махнул рукой. Но на этом чудеса не закончились. Для пущей убедительности пострадавший закинул мне ладонь на плечо, аля, мир-дружба-жвачка, хотя демонстрация благодушия уже была бесполезна. Хлопнула дверь, я отскочила на добрых три метра.

— Что ты себе позволяешь?

— Вот бестолочь. Я твою шкуру спас, а в ответ никакой благодарности.

— Тебя никто не просил мне помогать.

— Да ну? — издевательски улыбнулся, но больше не делал попыток приблизиться. — Результат один. Ты у меня в долгу, Ва-а-ря.

Я хотела узнать, почему он так поступил, спросить, на месте ли его логика, ведь, по сути, ему ничего не стоило рассказать о произошедшем в таком ключе, что я бы тут же вылетела из университета. Я не отличница, не любимчик, первую сессию пережила на грани отчисления, и подачки ректора тоже не бесконечны. Как ни крути, он бы только выиграл.

Мысли в кучу не собирались, что-то острое вертелось на языке, и, наверное, я правда хотела сказать хотя бы элементарное «спасибо». А затем попросить прощения. Да, пожалуй, сейчас были шансы наладить отношения в том плане, чтобы после «прости» больше никогда не пересекаться. Однако Булатов словно понял, в каком направлении я думала, и быстро зашагал по пустому коридору. Звонок-то уже прозвенел.

В лекционном было много свободных мест, преподаватель тоже опаздывал, поэтому я поспешила к дальним рядам и буквально рухнула за парту, радуясь тому, что на мое появление почти никто не отреагировал.

Часики тикали, скрипел мел, на доске вычерчивались диаграммы, но до сознания ничего не добиралось. В голове был сплошной кавардак, так что минут через двадцать я уже бросила попытки вникнуть в лекцию. Все было так спокойно, что временами мне казалось, будто я все еще сплю. Чувства рвали на части, и в этом сгустке противоречивых эмоций я барахталась как котенок, брошенный в бурный речной поток.

«Ты у меня в долгу» — била по ушам дерзкая фраза. И стыд сразу сменялся злостью.

Да с какой стати?

Наступил второй перерыв. Я нехотя оторвалась от парты и услышала хлопок ладони по столу. Скосила глаза, мысленно чертыхнувшись. Что на этот раз?