Аргумент так себе, мне от него ни холодно ни жарко. Я вообще сейчас словно нахожусь в какой-то сумеречной зоне, не могу четко обозначить эмоции и чувства. Не могу определить, как мне сейчас.

Прошло много лет, а я все помню, и именно эти такие яркие воспоминания меня страшат. Не могу сказать, что тогда было насилие, но тогда не было выбора, они не дают его и сейчас. Может, это оно и есть, то самое насилие, которое я вновь готова стерпеть? Получая при этом несколько крышесносных оргазмов и теряя контроль над собственным телом.

— Вопросов много, но их можно отложить. Хороший секс с красивой и умной девушкой с красным дипломом из прошлого никому не помешает.

— Давайте никто ничего не будет делать и вы оставите меня в покое.

— Надо было раньше кричать «Караул!».

Мужчина обводит пальцами сосок, он моментально твердеет, ведет пальцами по груди, отчего по спине бегут мурашки, а я напрягаюсь. Лучше бы мы говорили, я бы все рассказала, даже то, чего не было. Но бежать надо было раньше, он прав, как только я почувствовала неладное и увидела знакомые до боли лица.

— От тебя вкусно пахнет, и ты слишком красивая для шлюхи, я уже говорил это?

— Да, — мой тихий ответ.

Шахов, уже скинув рубашку, встал с кресла, расстегнул ремень и ширинку брюк, приспустил их, освобождая свой стояк, сжимая член в руке, провел по нему несколько раз.

Дежавю? Паранойя? Бред? Как назвать все происходящее сейчас?

А может, моей слабостью на передок и голодом по хорошему сексу? Не просто вялым телодвижениям и облизыванию в нужных местах, а именно сексу, который может быть крутым, опасным и фантастическим без чувств. Никогда не думала, что такое возможно.

Вздрагиваю от треска нейлона на ягодицах, Марк рвет тонкую ткань одним движением, делаю шаг вперед, но упираюсь в Шахова. Под моими влажными ладонями упругие мышцы, он, как и тогда, словно высечен из камня, татуировок стало больше, а вот креста на шее нет.

— Если вдруг окажется, что ты на самом деле шлюха, эскортница или проститутка, я сверну тебе шею и выброшу в лесополосе. Потому что я ненавижу всю эту шваль.

Клим давит пальцами на щеки, причиняя боль, другой рукой забирается в трусики. И целует, жадно всасывая мои губы, кусая их, чувствую привкус крови, он бьет по рецепторам, и мой мир переворачивается с ног на голову.

Сзади другой мужчина, его руки на моих ягодицах, а губы скользят по шее. Наглые пальцы Шахова проникают во влагалище, охаю, не хватает воздуха, задыхаюсь от эмоций.

Ментально передаю привет отчиму, его прогнозы насчет моей судьбы начинают сбываться. Но у меня нет даже сил дать сопротивление или отпор, он все равно будет подавлен. Бежать некуда, если только разбить лбом панорамные окна с видом на ночную Москву, но такая некрасивая смерть не по мне.

14. Глава 14

Я бы дала всему определение — сумасшествие.

Мое. Их. Наше общее.

В каких ситуациях двое мужчин станут трахать одну девушку, при этом она как бы не против? Забавы ради? Развлечения? Пощекотать нервы? Потешить самолюбие? Но Шахов и Аверин совсем не похожи на тех людей, что делают это с завидной регулярностью.

Впрочем, что я знаю о них?

Да и сопротивлялась я плохо, отвратительно плохо. Нужно было бить по яйцам, как учил Чех, на нем я и отрабатывала те приемы, которыми так ни разу и не воспользовалась. А еще в кадык тыльной стороной ладони и в лодыжку.

Но нет, я стояла как овца, что-то блеяла, а сейчас кусаю губы, сдерживая стоны от того, что происходит на тринадцатом этаже одной из элитных высоток Москва-Сити.

Царапаю кожу на груди Шахова, впиваясь в нее ногтями, причиняя ему такую же боль, что и он мне своим поцелуем. Я закусываю свою кровь терпким алкоголем, понимая, что уже сдалась.