– Вот что я вам скажу, дорогой вы мой товарищ, – доверительно взглянул на старшего оперуполномоченного физрук. – У нашего директора недавно юбилей был. Полтинник ему стукнул… Все наши были приглашены… Так Костя после долгих уговоров единственную рюмку принял, посидел немного для приличия – и домой. «К жене, – говорит, – и к ребенку надо»…

Когда опрос в школе был проведен, капитан Рожнов решил поговорить с соседями покойного Полякова. Одна из соседок (себя она назвала тетя Маша), проживавшая в их подъезде, оказалась из породы женщин, знающих про своих соседей даже то, чего они сами про себя не ведают. Понизив голос, она поделилась:

– Поляков – мужик что надо. Всем бы такими быть… По бабам не шастает и на сторону не заглядывается. Не только что пьяным, даже слегка выпившим я его никогда не видела. Вот оно как!

– А жена его? Что она за женщина? – осторожно поинтересовался капитан, внимательно следя за реакцией тети Маши.

– А Инга его – бабешка совершенно иного склада, это я вам точно говорю, – презрительно скривила губы соседка и выразительно посмотрела куда-то в сторону, будто там находилась неприятная ей Инга.

– И какого же?

– Да потаскуха она самая настоящая! – безапелляционно заявила соседка и посмотрела прямо в глаза оперативнику. – Самая что ни на есть шалава. Вот почему так бывает, что хорошим мужикам курвы такие достаются? Куда только его глаза-то глядели? Сколько баб хороших без мужиков маются!

– И что, действительно имеются причины так говорить? – слегка опешил от недвусмысленного ответа Валентин.

– А то как же! – Губы у тети Маши снова скривились в пренебрежительной ухмылке. – Видели мы ее не однажды с разными мужиками. Та еще… рабыня любви!

– Вот как… – в задумчивости произнес Рожнов.

– Да, вот так, – кивнула соседка. – Вот недели две назад я ее видела с одним мужиком… С виду приличный такой, и лицо холеное, чистое, без морщин каких-то там пьяных. Она с ним под руку шла и все улыбалась, курва эдакая! А когда они прощаться стали, так прямо в губы поцеловались, не стесняясь никого… Так что все с ними было ясненько. Полюбовники они! А вот где-то с неделю назад с другим хахалем я ее углядела. Одного взгляда достаточно, чтобы понять – прощелыга он самый что ни на есть первейший! Одет с иголочки, дорого. Пальто с меховым воротником, явно на заказ пошитое, пыжиковая шапка, ботиночки кожаные… Лицо ухоженное такое, с тонкими усиками. Прямо щеголь настоящий! Уж точно не на заводе у станка человек вкалывает… В обнимку она с ним шла и явно была выпивши. А коли женщина выпивши, то, известное дело, с ней можно делать все что хошь, ни в чем отказу не будет.

– Ясно, – протянул Рожнов, выслушав тетю Машу, и поспешил на доклад к майору Щелкунову.

Из рассказанного следовало, что вновь испеченная вдова Инга Владимировна Полякова совсем не та женщина, каковой желает казаться. Слухи не вырастают на пустом месте, для них должна быть какая-то питательная среда. В биографии вдовы, надо полагать, не так все однозначно, как представлялось поначалу. Народ зря болтать не станет…

Выслушав обстоятельный доклад Рожнова, Виталий Викторович решил лично наведаться к Инге Поляковой и поговорить с ней. То, что она не любила своего благоверного, майору Щелкунову стало ясно еще с того самого момента, когда он наблюдал за ней в прохладном помещении морга: на лице вдовы ни капли сожаления или участия, в глазах – лишь отвращение и неприязнь. По поводу смерти мужа, образно говоря, не было пролито ею ни единой слезинки.