Решив поинтересоваться этим вопросом позже, Зинаида Борисовна продолжила допрос:

– А кроме преподавательской деятельности ваш покойный муж занимался еще чем-нибудь?

– Не знаю… Я никогда не вникала в его дела, – пожав плечами, бесцветным голосом ответила Полякова.

– Понятно. А какие обязанности у вашего мужа были в техникуме как у заместителя директора?

– Тоже не могу сказать. Наверное, как-то связано с хозяйством.

– Ну а можете назвать хотя бы предмет, который он преподавал? Наверняка он вам что-то рассказывал о своей работе, – продолжала допытываться у вдовы Зинаида, но, как оказалось, безрезультатно.

– Я мало интересовалась этим… То ли детали машин, то ли историю, – равнодушно промолвила Полякова, назвав два предмета, находящиеся в совершенно разных областях знаний.

– А вы можете сказать, как ваш муж оказался в лесопарковой зоне недалеко от городской клинической больницы?

– Для меня это тоже большая загадка, – снова пожала она плечами. – Он должен был быть или дома, или на работе.

– Как же это вы не интересовались делами своего мужа, как будто бы он вам совершенно посторонний человек? – не сдержавшись, с упреком в голосе спросила Зинаида.

– Такие вещи в нашей семье были не приняты. И потом, у меня всегда находились собственные дела… Хотя бы даже присмотр за ребенком. Зачем же в таком случае мне что-то выспрашивать у него, – холодно ответила вдова. – Он знал, что ему следовало делать. Если у вас ко мне больше нет вопросов, я хотела бы уйти. Мне нужно забрать сына из детского сада.

– Да, конечно. – Подписав пропуск, Кац протянула его Поляковой. – Можете идти, мы вас больше не задерживаем.

Взяв разрешение на выход, женщина быстро вышла из кабинета.

– Ну и какое у тебя впечатление об этой… дамочке? – спросил Щелкунов.

– Дела мужа и он сам ее совершенно не интересовали, – ответила Зинаида. – У меня сложилось впечатление, что ее вообще мало что в жизни интересует. Разумеется, кроме нее самой! Похоже, что этому интересу она посвящает все свое время…

Виталий Викторович одобрительно кивнул:

– У меня сложилось примерно такое же впечатление.

На следующий день капитан Рожнов посетил химико-технологический техникум, где заместителем директора работал Константин Поляков. Первый, с кем он встретился, был директор техникума Савелий Павлович – импозантный мужчина лет сорока с небольшой бородкой. На правом лацкане хорошо отглаженного темно-синего пиджака в белую полоску закреплен орден Красной Звезды; немного повыше него размещался галун золотистого цвета за тяжелое ранение; на левой стороне красовался значок «Ворошиловский стрелок II степени» (заветная мечта целого поколения довоенных стрелков; для такого норматива следовало выполнить норму по стрельбе из боевой винтовки). Нечасто можно было увидеть такой значок на костюме в послевоенное время – видно, своими достижениями Савелий Павлович гордился.

Разговор проходил в директорском кабинете. Савелий Павлович расположился за большим деревянным столом, на котором лежало керамическое пресс-папье с замысловатым узором на ручке и книга товарища Сталина «Краткая биография». Капитан Рожнов сел напротив.

– Смерть Константина Григорьевича для нас всех тяжелейший удар… Я, как директор, даже не знаю, кем его можно заменить, – развел руками Савелий Павлович. – Трудно отыскать такого человека, как он. Дисциплинированный, честный, с окружающими корректный и обязательно на «вы». И тут такое… Невозможно поверить! Это у какого же злодея поднялась на него рука?! И студенты его очень любили, и весь преподавательский коллектив к нему с большим уважением относился. Поверьте, вы не найдете ни одного человека, которого бы он хоть как-то обидел или оскорбил недобрым словом.