Ровно в девять часов утра Зинаида постучалась в дверь вдовы. Инга Владимировна открыла сразу, словно ждала гостей.

– Здравствуйте, сегодня мы должны с вами подъехать в морг для опознания тела вашего мужа.

Реакция вдовы была примерно такой же, как и накануне, когда Зинаида сообщила ей о смерти мужа: ее глаза сделались круглыми, как два больших пятака.

– Да что вы такое говорите! А куда мне, в таком случае, девать ребенка? За ним ведь присмотр нужен, не везти же мне его с собой в морг? – растерянно посмотрела она на Зинаиду Борисовну.

– А он что у вас, в детский сад разве не ходит? – удивленно поинтересовалась лейтенант.

– Ходит, – последовал ответ.

– Ну так в чем же дело? Вот давайте вместе и отведем его.

– Хорошо, я сейчас его переодену, – продолжая буравить Зинаиду Борисовну выпученными глазами, ответила вдова.

– Это как вам будет угодно. Вы пока одевайте сынишку, на улице все-таки прохладно, а я вас здесь подожду, – отступила к порогу Кац.

Переодевание не заняло много времени. Мальчик послушно делал все, что от него требовалось: то подставлял ручку, то вытягивал ножку, не капризничал, когда его шею обматывали теплым, но колючим шарфом. Для своего возраста он был довольно терпелив. После того как отвели ребенка в сад – мальчик оказался молчаливым и за всю дорогу не проронил ни слова, – поехали в морг.

Тело Константина Григорьевича лежало в отдельном сыроватом помещении морга – небольшой комнатке, в которой могло вместиться от силы человек пять или шесть – и дожидалось опознания. Здесь уже их ждали майор Щелкунов и мрачный патологоанатом (худощавый мужчина лет сорока), стоявший в сторонке. Когда Зинаида и вдова Полякова подошли к трупу, Виталий Викторович внимательно наблюдал за Ингой Владимировной. Патологоанатом аккуратно убрал с лица покойника простыню, и майор с удивлением отметил, что Инга Владимировна посмотрела на лицо покойного с откровенной неприязнью, что так не похоже на эмоции вдовы.

«А ведь эта Инга совсем не любила своего мужа», – отметил он для себя и невольно перевел взгляд на Зинаиду. Лейтенант Кац в ответ лишь слегка кивнула. Оба подумали об одном и том же.

– Инга Владимировна, вы подтверждаете, что это ваш муж? – суховатым тоном спросила Зинаида.

– Да, подтверждаю, – глухо ответила Инга Владимировна и быстро отвернулась. – Это мой муж.

На опознание ей предъявили также одежду покойного Полякова, лежавшую здесь же небольшой аккуратной стопкой, которую вдова так же без колебаний признала:

– Да, это одежда Кости.

После предъявления гардероба Зинаида Борисовна попросила Полякову проехать в управление для снятия допроса под протокол. Это предложение было формальным, но необходимым: даже если бы вдруг она стала отпираться, то ей все равно пришлось бы последовать в управление для дачи показаний. Таков порядок.

В допросной комнате лейтенант Кац заняла место за небольшим столом; Инге Поляковой предложила присесть напротив нее. Зашедший в допросную майор примостился в уголке комнаты и принялся внимательно слушать…

– Назовите свое имя и ответьте, сколько вам полных лет, – попросила, макнув ручку в чернильницу, Кац.

– Меня зовут Инга Владимировна Полякова, в девичестве моя фамилия – Фоменко, мне двадцать восемь лет.

– Чем вы занимаетесь? – последовал второй вопрос.

– В настоящее время я ухаживаю за ребенком. Домохозяйка…

Задавая простые вопросы, Зинаида Борисовна невольно рассматривала сидящую перед собой молодую, не лишенную очарования женщину. Одевалась она броско, со вкусом: на ней было бирюзовое демисезонное пальто из тонкой шерсти, с крупными бледно-розовыми перламутровыми пуговицами; на ногах модные демисезонные черные туфли на плоской подошве с закругленным мыском. Небольшие овальные ушки украшали золотые серьги с блестящими красными камешками; на ухоженных пальцах два золотых перстенька; на шее колье – золотая цепочка с небольшим сердечком посередине. Если все эти украшения сложить, то получится весьма внушительная сумма. Откуда у обычной домохозяйки столь изысканные украшения и откуда деньги на них? Учитывая, что ее муж работал учителем-педагогом в техникуме (даже не в институте!), пусть и на должности заместителя директора, он вряд ли был способен столь фасонисто одевать свою супругу и покупать дорогие подарки. Может, в свободное от основной работы время он «подрабатывал» спекулянтом где-нибудь на рынке? Тоже как-то не очень вяжется… В таком случае, откуда он находил время для своей коммерции, будучи целыми днями занятым в техникуме?