С легким вздохом Максим попытался восстановить пошатнувшийся авторитет генерального директора:

– Скорее всего, он там поджидал тех, кто пьет кофе после начала рабочего дня. Так сказать, проверял коллектив на предмет нарушения дисциплины.

– Сам-то в это веришь? – скептически уточнил Иван Васильевич, вдруг понявший, что тоже отчаянно хочет испить хороший кофе, он-то в утреннем кофепитии не участвовал.

Макс неодобрительно пожал плечами.

– Верю-не-верю, какая разница? Нам стоит сделать правильные выводы из замечания Ильи Ивановича и дисциплину больше не нарушать. Сами знаете, квартальная премия на носу, а срезать ее генеральный может из-за любого пустяка.

Этот аргумент был очень весом, и народ дружно пообещал больше с коварным директором нигде не пересекаться, тем более в таком сомнительном месте, как кофейня. А если где его кто заметит, тут же смоется, во избежание, так сказать.

Максим этим пылким обещаниям не слишком-то поверил, но решил ситуацию не обострять и перешел к профессиональным проблемам.

Все было замечательно – и волшебная музыка Моцарта, и восторженные зрители в зале, и первый ряд амфитеатра, откуда видна была вся сцена, но Оливия чувствовала себя очень необычно. Будто находилась не здесь, в Мариинке, а в том уютном ресторанчике, где рядом сидел потрясающий мужчина.

Да, он красив, обаятелен, у него широкие плечи и спортивная фигура, вот только таких, как он, она за свою жизнь повидала немало. Игорь, в принципе, тоже вполне достойная мужская особь, раздобрел, правда, в последние годы сильно. Но вот только в душу ей никто так глубоко не западал, как этот, по сути, случайный знакомец.

Она в тысячный раз повторяла себе со всей возможной строгостью: да бабник он, от таких надо держаться подальше! – и не верила этим мудрым словам. Хотелось снова сидеть с ним рядом, смотреть в ироничные серые глаза и смеяться над его забавными рассказами.

Это было настолько не похоже на ее обычную сдержанность и здравый смысл, что она всерьез подумала, что он ее чем-то опоил. Но как? Она ни на что не отвлекалась, так что это даже теоретически было невозможно. Да и глупости все это из разряда бабьих сказок, лезут же в голову такие странные мысли!

Неужто она влюбилась? Опыта подобных отношений у нее никогда не было. Даже когда выходила замуж за страстно влюбленного в нее Игоря, ясно понимала, что относится к нему хорошо, но чисто по-дружески, и была уверена, что этого вполне достаточно для удачного брака.

И вот теперь ее догнала влюбленность, возможно, даже первая. Во всяком случае, она не помнила, чтобы мысли о ком-то заслоняли для нее происходящее. На работе она с трудом сосредотачивалась, чтобы выполнить свои должностные обязанности, дома неохотно, без присущей ей тщательности правила написанное мужем, да и вообще стала отличаться несвойственной ей рассеянностью.

Если б мама не напомнила ей о сегодняшнем спектакле, она бы запросто его пропустила. Хотя можно было бы и не ходить – она все равно не слышала ничего, музыка обволакивала ее нежной волной, но до сознания не доходила. И когда раздались бурные аплодисменты и крики «браво» она нервно вздрогнула, очнувшись.

Представление окончилось, а она даже и не заметила, погрузившись в подростковые мечтания! О, как же стыдно!

Изольда Андроновна восторженно приложила руку к груди.

– О, это было волшебно, правда, Олли?

Оливия лишь молча кивнула в ответ. Зная, что в минуты волнения дочь не любит говорить, мать обратилась к мужу:

– Как ты считаешь, сегодня оркестр звучал по-особенному хорошо? И певцы пели просто божественно?