Не будучи столь восторженным почитателем оперы, как жена, Леопольд Аристархович пробурчал нечто неопределенное. Овации затихли, публика потянулась к выходу. Семья Даньшиных неспешно переждала нетерпеливых и лишь после этого спустилась вниз, в гардероб. Леопольд Аристархович галантно помог своим дамам облачиться в пальто и повел их к входным дверям.

Возле оставленного на стоянке неподалеку от театра «мерседеса» они внезапно наткнулись на о чем-то ожесточенно споривших Наталью с Виталием. Оливия вовсе не горела желанием с ними разговаривать, но было поздно – Наталья их уже заметила.

– Оля? Привет! – она кинулась к ней, будто спасаясь от домогательств. – Ты какими судьбами здесь? Где Игорь? – она озиралась, выискивая спрятавшегося от нее деверя.

– Я из Мариинки, – Оливия неодобрительно прикрыла глаза, она не терпела громких воплей. – Игоря со мной нет, он остался дома. Я с родителями.

Наталья только теперь заметила стоявших рядом Леопольда Аристарховича с Изольдой Андроновной, заинтересованно рассматривавших ее как какую-то заморскую зверушку. Ее ярко-красное пальто-разлетайка, отчего-то почитаемое ею за последний писк изменчивой моды, ей абсолютно не шло, делая похожей на ищущую клиентов девицу с панели. К тому же непомерно яркий макияж выдавал ее слишком уж непритязательный, на грани вульгарного, вкус.

Она неловко с ними поздоровалась и укорила Оливию:

– Игорь один наверняка с ума сходит. Он же без тебя никуда. У него болезненная женозависимость.

Если эти слова были призваны ее устыдить, то своей цели не достигли, Оливия лишь насмешливо прищурилась и ответила:

– Он уже большой мальчик, переживет.

Брат Игоря довольно хохотнул и подтвердил:

– Однозначно переживет. И что все с ним носятся, не понимаю.

– Но как же? – Наталья аж рот открыла от удивления и возмущения. – Он же писатель! Талант, каких поискать!

Виталий саркастично уточнил:

– Это Оливия талант, каких поискать. Приходилось мне читать его черновички, бред полный. Так что еще неизвестно, кто у нас писатель.

– Не я – это точно! – открестилась Оливия от столь сомнительной чести. – Я простой редактор, а не соавтор.

– А без твоей правки его книги кто-то читать будет? – деверь не собирался щадить младшего, чересчур перехваленного, по его мнению, братца.

– Может быть, мы домой поедем? – не очень вежливо вмешалась в разговор Изольда Андроновна, – поздно уже, а мы после работы.

– Ой, извините! – испуганно пискнула Наталья. – Ты мне позвони, Оля! – приказным тоном обратилась она к Оливии. – Поболтаем!

– Может быть, вас подвезти? – учтиво предложил Леопольд Аристархович. – Место есть, все войдем.

– Спасибо, мы на своей машине, – с поклоном вежливо отказался Виталий, только что ножкой не шаркнул.

Сев в «мерседес», Изольда Андроновна скептически заметила дочери:

– Все-таки твоя золовка очень необычная дама. Носить такие дикие расцветки ненормально. Было бы ей лет пятнадцать, тогда ее цветовой кретинизм был бы оправдан тягой к подростковой независимости, а то ведь ей хорошо за тридцать. Или у нее дальтонизм?

В ответ Оливия лишь пожала плечами. Про болезни золовки она ничего не знала.

– Вряд ли. Мне тоже кажутся странными вкусы Натальи, но пусть в чем хочет, в том и ходит. Мне все равно.

– Такими вырви-глаз расцветками женщины извещают всех вокруг, что свободны, – иронично заметил Леопольд Аристархович. – Похоже, семейная жизнь ее не устраивает.

Оливия никогда не задумывалась над такими проблемами.

– Не знаю. Шебутная она – это факт, но насчет другого судить не берусь.

Изольда Андроновна пропела своим красивым голосом отрывок из «Волшебной флейты» и восторженно вздохнула.