— Дойду, — уверяю. Только наклоняюсь и подворачиваю брючину, потому как, даже край штанины, касаясь раны, причиняет боль.

— Мазохист — тоже профессия, — философски изрекает Холостов, наблюдая за моими манипуляциями.

— А юморист — не твоя, — огрызаюсь. — Руку лучше дай, — впереди поваленное дерево, и переступить через него, владея в полной мере только одной конечностью, точно не получится.

— Ой, достала! — мученически воздевает глаза к кронам деревьев Костя, а потом нагло хватает меня на руки.

— А ну поставь! — взвизгиваю.

— Да ради бога, — отпускает, стоит нам преодолеть то злосчастное дерево. — Ты же не думала, что я собираюсь тащить тебя до самого лагеря? — язвит.

Я не думала, что он будет распускать руки, вот что. Воинственно сверкаю глазами, а затем, гордо вскинув подбородок, ухожу вперед.

Я уже ему должна столько, что проще пристрелиться, чем раздать долги. Так что не надо этого всего. И заботы этой не надо.

Воспоминание 84

Сижу на краю поляны, поливаю на вставший от крови колом носок водой из бутылки и пытаюсь не то что его выстирать, но хотя бы избавить от бурой корки — а то опять раздерет только что вылеченную ногу. Остальные кучкуются возле преподов, составляют карту из тех кусков, которые мы понатащили. С добычей вернулись, кстати, не все. Витька пришел злой как тысяча чертей и сказал, что больше в пару с Аршанской не встанет.

— Хм-хм, — раздается над моим плечом.

Боже, Янка и чувство вины — это что-то. Ну чего опять? Вопросительно приподнимаю брови, переведя взгляд от грубых высоких ботинок к розовой челке. Присаживается на корточки рядом, скептически смотрит на мое занятие и чуть ли не вырывает бутылку из моих рук.

— Давай полью.

— Спасибо, — буркаю недоверчиво. Пришла она помочь, как же. Только раз сама пришла, пусть сама и говорит. А мне носок надо реанимировать — до отхода с этого места стоянки осталось меньше получаса.

Янка сосредоточенно поливает мне на руки. Мне даже кажется, что она так и не решится (что для нее весьма странно) сказать то, зачем пришла. Но нет, ошибаюсь.

— У тебя есть что-то с Холостовым? — спрашивает, и я от неожиданности роняю носок прямо в грязную лужу. Чертыхаюсь, поднимаю.

— Ты опять, что ли?! — честно, просто офигеваю. Недели не прошло, а она уже сватает меня с новым кандидатом. По внешнему виду никогда бы не подумала, что она такая повернуто-романтичная натура.

На сей раз Янка сама смотрит на меня как на идиотку. Вид мрачный, даже ярко-розовая челка не скрашивает.

— Не опять, — отрезает, как-то даже оскорбленно. — Просто предупредить хотела, — это уже интересно. И настораживает еще больше.

— Я тебя слушаю.

Выжимаю носок, встряхиваю. А Яна тут же протягивает руку, легкое колебание воздуха — и в моих руках абсолютно сухой носок, только так и оставшийся с бурыми разводами. Черт, да как они все так спокойно это делают?

— Дело такое, — Кожухова заговорщически оглядывается и смещается ближе ко мне, понижает голос. — Людка лясы точила с Идой и Машкой, — это те девчонки, которые бдсм-сны с голым Князевым видят. — Сказала, что Костя будет ее, а «эту оборванку» она проучит.

Пфф, трясусь от страха.

— И что? — уточняю.

Во взгляде из-под челки обида.

— Предупредила и все, — буркает. Долги отдает, значит. За Русика.

Больше ничего не говорю, только киваю: принято к сведению.

Воспоминание 85

При распределении двухместных палаток для ночевки принцип «мальчик плюс девочка», ожидаемо, не работает. Учитывая уровень их возможностей, могли бы вообще устроить одноместные спальные места. Но тимбилдинг же, мать его.