Костя садится на край своей кровати, упирает локти в колени, переплетая пальцы, и поднимает на меня глаза. «Прекрасно», я теперь возвышаюсь над ним, как башня.

— Князев — старик. Ему лет девяносто минимум.

Казалось, удивить меня сегодня больше уже невозможно. У Холостова получилось — моя челюсть ухает куда-то к ногам.

— Ч-что? — я, может, ослышалась?

— Дед он, — повторяет Костя уверенно. — Магичит себе внешность, в Сурке-то не проблема. Только выйти из Междумирья не может с такой мордахой. Развлекается, в общем.

— Но это же… — у меня нет слов, правда.

— Не высокоморально? —Холостов усмехается. — Я тебе уже говорил, что считаю его мудаком, НО, — делает паузу, чтобы я прочувствовала важность этого самого «но». — Тут все совершеннолетние, — о чем я и сама только что думала. — Он никого не принуждает и уж тем более не насилует. Не использует магию, не варит охмуряющие зелья. Он, как ты сказала, предлагает. И если девчонки пачками падают в его койку, то это точно не уголовно наказуемое поведение.

Возмущенно прищуриваюсь.

— То есть ты считаешь это нормальным?

— То есть я считаю, что он биг-босс и прекрасно справляется со своими обязанностями директора. Совет его уважает и ценит. Как преподаватель он тоже великолепен.

Уму непостижимо.

— И зная все это, — поражаюсь, — ты продолжаешь верить в то, что он не имеет отношения к смерти Руса? Кто знает, что он еще умудрился скрыть.

— Да, — Костя серьезно кивает. — В это я верю. Я его с детства знаю. Он не убийца.

Все еще стою напротив и хмурюсь. В голове не укладывается.

— Если все так уж добровольно, — возражаю, — то чего он ко мне полез? Я ведь даже с восхищением на него не смотрела. Не то, что Яна, напри… — и замолкаю на полуслове, осененная догадкой.

Холостов пожимает плечами.

— Не смотри на меня так. Я свечку над ними не держал. Понятия не имею.

— Кабздец, — бормочу придушенным шепотом. Это я говорила, что не наивная фиалка из монастыря? О да, я такая, и пароль «ромашка» должен быть у меня, а не у библиотекаря.

— Князь полез к тебе, потому что его заклинание молодости подпитывается от …э-э… — ну здрасьте, теперь еще и он в разговоре со мной подбирает слова.

— Секса, — подсказываю ядовито.

— …Подпитывается от секса с молодыми девчонками. Или организм подпитывает, — пристально на него смотрю. — Правда не знаю механизм. Но чем одареннее, тем лучше. И тогда эффект «омоложения» закрепляется, и энергии хватает даже на то, чтобы сохранять вид за пределами Междумирья.

Фыркаю.

— Тем более, что ему от меня надо?

— А у тебя очень мощный резерв. О твоем потенциале тебе уже говорили все кому не лень. И когда ты научишься им пользоваться, то даже на Земле сможешь больше многих других.

Например, землетрясения устраивать, ну-ну.

— И что же, — снова обнимаю себя руками, чувствуя себя наивной малолеткой, не видящей ничего дальше своего носа, — это тебе тоже папа рассказал?

Пожимает плечом.

— В том, чтобы быть потомственным, есть свои плюсы. Лер? — упираю руки в бока и отворачиваюсь. Пялюсь в стену. Не то чтобы я не понимаю, что о таком не болтают на каждом углу и уж точно не подставляют доверившего такую информацию родителя, но мне все равно неприятно, что он обходился намеками. — Лер? — повторяет.

Оборачиваюсь, снова испытывая злость; делаю шаг к кровати, на которой сидит Холостов.

— А если бы я попала под его обаяние, то что? Тебе плевать? Не хочу тра…уть девственницу на столе, так пусть это сделает столетний дед? Так что ли?!

А этот невозможный тип снова начинает ржать. Я зла как тысяча чертей, а ему смешно. И не только зла — мне обидно, в конце концов.