Ладно, помогу, чего уж там.

— Шантажировала тебя, — подсказываю. Та вскидывает голову, вглядываясь в мое лицо, будто спрашивая: «Знаешь?». Киваю в ответ на невысказанный вопрос. — Догадалась, — говорю. А если бы сразу врубила голову, то додумалась бы гораздо раньше.

— Вот черт, — вырывается у собеседницы.

То, что у Янки была связь с Князевым, а Аршанская об этом прознала и угрожала разболтать, теперь ясно как божий день. Какие преимущества дает мне эта информация? Никаких. Поэтому и не озвучиваю вслух.

— Проехали, — говорю. — Извинения приняты.

— Да уж, — со вздохом произносит Яна и протягивает руку. Молча вручаю ей шнурок, и Биби получает нового соперника. — У меня, кстати, никогда не было кота, — признается девушка в приливе откровенности.

— А у меня брата, — отвечаю ей в тон.

— Кота можно закрыть в кладовке, а с братом не прокатит.

— Наблюет, — возражаю со знанием дела.

Янка давится смехом.

Воспоминание 100

В итоге в библиотеку добираемся только после ужина. Читальный зал пуст, свет приглушен, и пожилая библиотекарь — единственный живой человек в этом огромном царстве старых книг и бесконечных стеллажей.

Беру литературу, заданную для самостоятельного изучения Борисом Юрьевичем, и усаживаюсь за свободный стол. Холостов взваливает на себя функцию вызнать что-либо о пропавшей книге. И, судя по тому, с каким умилением смотрит бабуся-библиотекарь на «читающего мальчика», у него в этом больше шансов на успех, чем у меня.

Щелкаю выключателем настольной лампы и раскрываю первую книгу. Вспомнив о совете Князева, захватила еще энциклопедию зелий. Надо же наконец узнать, в чем минусы настойки для чтения мыслей, о которых он говорил.

Нахожу нужное зелье по оглавлению, ищу страницу. Ну да, не панацея, как выразился директор: позволяет считать только мысли на данный момент, не гарантирует их правдивости, после употребления дает «откат», сухость в горле и головную боль. В общем, вещь забавная, но не слишком полезная.

Возвращаюсь обратно в оглавление. Так называемая «сыворотка правды» тоже существует — куда ж без нее? — но входит в число запрещенных, вредна для допрашиваемого, и юзать ее можно только при разрешении шишек из Совета. То есть, если мы таки найдем виновного в смерти Руслана, но не получим стопроцентных улик, фиг нам, а не допрос с пристрастием, если Совет не одобрит. С одной стороны, неплохо, учитывая то, что Князев по-прежнему числится в моем списке подозреваемых. С другой — где я, а где Совет? Я даже понятия не имею, как с ним связываются. Появились же они через несколько минут после обнаружения тела. Телепортируются?

Оборачиваюсь к столу администратора. Холостов стоит, склонившись над столешницей и опершись на нее локтями, заглядывает в комп, бабуся что-то щебечет с улыбкой и, кажется, ничего не имеет против такой наглости со стороны студента. Шли бы они уже книгу проверять, что ли?

Откладываю энциклопедию и беру следующее увесистое издание. Сама книга довольно новая, еще не потрепанная, страницы белоснежные. «Техника безопасности», — гласит заголовок. Что ж там за техника на трех сотнях листов? Не убий, не разболтай… Скучая, листаю страницы, подперев кулаком щеку. Передвигаться наземным транспортом, водный и воздушный следует избегать. Прецеденты… Хм, «Титаник», серьезно?

Краем глаза вижу, как Костя в компании Марфы Григорьевны (так ее зовут, кажется) направляются в раздел, где должна была храниться та самая книга по истории. Если она окажется на месте… То — что? Ладно, разберемся по ходу.

Листаю дальше, чтобы скоротать время. Сейчас вернется Холостов и все расскажет. «Приказ о запрете путешествий авиатранспортом был подписан в после того, как перспективный одаренный Резеда В.А. вместе со своей супругой Резедой М.М., также одаренной, стали причиной крушения пассажирского борта…». А дальше я не вижу, буквы начинают плясать по странице.