Моему отцу, самому лучшему из отцов, какие только бывают, было тридцать шесть, когда он женился на моей матери, которой тогда было двадцать пять. Моя сестра Марго родилась в 1926 году во Франкфурте-на-Майне в Германии. Я вслед за ней, 12 июня 1929 года, и поскольку мы – евреи, то в 1933 году эмигрировали в Голландию, где отца назначили управляющим в нидерландской компании «Опекта», производящей джемы. Остальные члены нашей семьи, оставшиеся в Германии, ощутили на себе всю тяжесть гитлеровских антиеврейских законов, поэтому жизнь их была наполнена тревогой. В 1938 году после погромов два моих дяди (братья моей матери) бежали в Северную Америку, к нам приехала моя старенькая бабушка, ей было тогда семьдесят три года. После мая 1940 года хорошие времена быстро закончились, сначала война, потом капитуляция, затем немецкое вторжение, когда и начались наши настоящие еврейские страдания. Антиеврейские декреты быстро сменяли друг друга, и наша свобода оказалась сильно ограниченной. Но все еще было терпимо, несмотря на звезду[1], отдельные школы, комендантский час и т. д. и т. п.

Бабушка умерла в январе 1942 года, а еще в октябре 1941-го нас с Марго перевели в еврейскую среднюю школу: ее в четвертый, а меня в первый класс. Пока у нас четверых все в порядке, и вот я подхожу к сегодняшнему дню и к торжественному началу моего дневника.

Анна Франк, Амстердам, 20 июня 1942 года

Суббота, 20 июня 1942 года

Дорогая Китти!

Начну сразу. Сейчас у нас так спокойно, мамы и папы нет дома, а Марго пошла к своей подруге Трисе поиграть в пинг-понг с молодыми людьми. Я сама так много играю в пинг-понг в последнее время, что мы, пять девочек, открыли клуб. Клуб называется «Медвежонок минус два»; очень глупое имя, но оно получилось по ошибке. Мы хотели назвать наш клуб как-то особенно и сравнить наших пять участников клуба со звездами. Мы все думали, что у большого медведя семь звезд, а у медвежонка пять, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что у обоих по семь. Отсюда минус два. У Ильзы Вагнер есть все необходимое для пинг-понга, и большая столовая Вагнеров всегда в нашем распоряжении, Сюзанна Ледерманн – наш президент, Жаклин ван Маарсен – секретарь, Элизабет Гослар, Ильза и я – остальные члены клуба. Мы, пять игроков в пинг-понг, очень неравнодушны к мороженому, особенно летом, когда разогреваемся во время игры, поэтому мы обычно все заканчиваем посещением ближайшего кафе-мороженого, «Оазиса» или «Дельфи», куда пускают евреев. Мы совсем перестали просить дополнительные карманные деньги. «Оазис» обычно полон людей, и среди нашего большого круга друзей нам всегда удается найти добросердечного господина или нашего поклонника, который покупает нам больше мороженого, чем мы можем съесть за неделю.

Думаю, ты весьма удивлена тем, что мне в моем возрасте (самому молодому члену клуба) приходится говорить о друзьях-мальчиках. Увы, а в некоторых случаях и не увы, в нашей школе этого просто не избежать. Как только мальчик спрашивает, может ли он поехать со мной домой на велосипеде и мы начинаем разговор, в девяти из десяти раз я могу быть уверена, что он сразу влюбится по уши и не даст мне проходу. Через какое-то время он, конечно, остывает, особенно потому что я не особо обращаю внимания на его горячие взгляды и спокойно кручу педали.

Если дело доходит до того, что он начинает спрашивать об отце, я слегка поворачиваю руль велосипеда, моя сумка падает, парень обязательно слезет, поднимет ее и отдаст мне, а к тому времени я завожу разговор на другую тему. Это самые невинные типы; но есть и те, которые посылают воздушные поцелуи или пытаются подержать тебя за руку, но эти определенно стучат не в ту дверь. Я слезаю с велосипеда и отказываюсь дальше ехать в их компании, или я притворяюсь оскорбленной и недвусмысленно прошу их убраться подальше.