– Фриц Пфеффер из Амстердама (1889–1944), в дневнике Анны он назван Альбертом Дюсселем.

После рейда полиции на «Секретную пристройку» 4 августа 1944 года все восемь евреев, которые скрывались там, были отправлены в транзитный концлагерь Вестерборк. 3 сентября семьи Франк и ван Пельс депортировали последним поездом из Нидерландов в лагерь смерти Аушвиц-Биркенау. Дорога заняла три дня, в течение которых Анна и более тысячи других узников ехали в вагонах для перевозки скота. На платформе Биркенау мужчин и женщин разделили. Около 350 человек из транспорта Анны были немедленно отправлены в газовые камеры. Анну, Марго и их мать отправили в трудовой лагерь для женщин. После Аушвица они оказались в концлагере Берген-Бельзен, где условия содержания были поистине ужасными.

Фриц Пфеффер скончался в Нойенгамме – крупнейшем концлагере на северо-западе Германии, находившемся в одноименном районе Гамбурга. Эдит Франк умерла в Аушвице в январе 1945 года. Из всех обитателей «Секретной пристройки» Холокост пережил только Отто Франк и вместе с другими чудом выжившими узниками Аушвица (Освенцима) был освобожден частями Красной Армии 27 января 1945 года. Он весил всего 52 килограмма.

Во время Холокоста погибли три четверти голландских евреев. В других западноевропейских странах, таких как Бельгия и Франция, эти цифры были намного ниже.

Странно, что кто-то вроде меня решил вести дневник – и не только потому, что я никогда не делала этого раньше, а потому, что мне кажется, что ни мне самой, ни кому-либо еще не интересны откровения тринадцатилетней школьницы. Впрочем, какое это имеет значение? Я просто хочу написать, но больше всего я хочу поднять на поверхность все то, что глубоко погребено в моем сердце. Говорят, что «бумага все стерпит»; и я вспомнила эту поговорку в один из тех слегка меланхоличных дней, когда я сидела, подперев рукой подбородок, скучала и чувствовала себя слишком вялой даже для того, чтобы решить, выйти из дома или остаться здесь. Да, можно не сомневаться, что бумага терпелива и что я никому не покажу этот блокнот в картонной обложке, носящий гордое название «дневник», если не найду настоящего друга, мальчика или девочку, потому что до него скорее всего никому нет дела.

А теперь объясню, почему я завела дневник: просто у меня нет настоящего друга.

Нужно выразиться яснее, потому что никто не поверит, будто тринадцатилетняя девочка чувствует себя совершенно одинокой в мире, это не так. У меня есть мои горячо любимые родители и сестра шестнадцати лет. Я знаю примерно тридцать человек, которых можно назвать друзьями, у меня есть друзья-мальчики, желающие хоть мельком увидеть меня и которые, если это не получается, подглядывают за мной в классе с помощью зеркала. У меня есть родственники, милые тетушки и хороший дом, нет, кажется, у меня все есть, кроме «этого самого» друга. А со всеми моими друзьями просто весело и можно шутить, не более того. Я никогда не могу заставить себя говорить о чем-либо вне общего круга, или мы, похоже, не в состоянии сблизиться, вот в чем беда. Возможно, мне не хватает уверенности, но в любом случае вот он, упрямый факт, и я, похоже, ничего не могу с этим поделать. Значит, остается дневник. Мне хочется мысленно представлять образ друга, которого я так долго ждала, я не хочу записывать в дневник просто голые факты, как это делает большинство людей, я хочу, чтобы сам этот дневник был моим другом, и я буду звать моего друга Китти.

Никто не поймет, о чем я говорю, если я начну свои письма к Китти с белого листа, так что мне придется сделать краткий набросок истории моей жизни.