— Меня вообще кто-то слышит? — распалялся Бадрик. — Почему вы молчите? Что такого я сделал? И кто вы такие, ядрёна мать?! Этот сопляк завёл меня на земли вашего господина? Да? А где сказано, что мне нельзя тут ходить? Я нарушил правило, да: нёс меч не на загривке, а на поясе. Так отведите меня к вашему господину, я всё объясню.

— Рогатка, — произнёс Гилан.

— Чего? — пришёл в замешательство Бадрик. И не успел опомниться, как Выродки схватили его за ноги и рывком развели в разные стороны. Он уставился на Гилана. — Ты чего?

Гилан встал между его ног.

Бадрик посерел:

— Э-э! Ты чего это удумал? Я ничего плохого не делал.

— Откуда у тебя эта вещь? — спросил Гилан и поднёс к его глазам бляху.

— Это не моё. — Бадрик кивком указал на Тибу. — Он забрал у купца.

Гилан приложил сапог подошвой к его промежности:

— Откуда у тебя эта вещь?

— Говорю же… — Бадрик страдальчески скривился. — Прекрати! Стой! Нашёл. В таверне под столом нашёл. Обронил кто-то.

Пряча жетон в карман, Гилан надавил сапогом на выпуклость чуть сильнее. Лоб пленника покрылся испариной, рубцы на лице покраснели.

— Я говорю правду! Чего тебе надо? — Бадрик затрясся как в лихорадке. — О боги! Это же яйца, а не орехи!

Гилан продолжал медленно переносить вес тела с опорной ноги на другую.

Из глаз Бадрика брызнули слёзы, на шее вздулись жилы. Он проорал:

— Да кто ты такой?! — Разразился площадной бранью и, вдруг умолкнув на полуслове, раззявил рот. — Ты из этих… Ты Выродок. Я расскажу. Всё расскажу! Только ногу убери… те.

Гилан шагнул назад.

По грязным щекам пленника текли слёзы, оставляя кривые дорожки. А хищное выражение лица подсказывало: он не расквасился — напряжения не выдержали его нервы и тело, но не рассудок. И, скорее всего, сейчас прозвучит история, придуманная им на ходу.

Гилан снова наступил на выпуклость в промежности.

Бадрик взвыл:

— Бляху мне дали! Мать честная! Хватит!

— Кто?

— Не знаю… какой-то мужик в харчевне, — гундосил Бадрик, перемежая слова стонами и хрипами.

— В какой?

— Не знаю. Я не местный. Я шёл из Дигора. Туда забредал, сюда забредал. Думал, найду работёнку.

— Дальше.

— Ногу уберите, нет мочи терпеть.

Гилан отступил:

— Дальше!

Бадрик перевёл дыхание и продолжил:

— Он сбивал отряд из наёмников. Говорил, что будет не бой, а развлекуха, надо кого-то попугать. Говорил, что мы разбогатеем. Насобиралось около полусотни, все безлошадные. Он велел оставить мечи хозяину харчевни. Сказал, что нам дадут другие. Нас усадили на подводы, будто мы батраки, и повезли.

— Куда?

— Куда-то на восток.

— Долго везли?

— Ночь, день и ещё ночь. Потом полдня шли по лесу. У реки…

— У какой реки? — переспросил Гилан.

— Кто-то называл. Не помню.

— Вспоминай!

— Вроде бы Тихая, если ничего не путаю.

— Нет такой.

Бадрик с задумчивым видом пожевал губы:

— Ленивая. Есть такая?

Гилан заскрипел зубами. На берегу Ленивой реки стоит Мэритская крепость! Этот говнюк участвовал в нападении на Бертола Мэрита!

— В коряжнике стояли кони, у каждого к седлу приторочен тюк, — продолжил Бадрик. — Жеребцы холёные. Мы от радости аж подпрыгнули. Тюки развязали, а там сапоги, куртки и штаны из кожи, кольчуги…

— Ты знал, чьё это?

— Так все знают.

— И всё равно надел?

— Надел.

— Дальше.

— Опосля приехали ещё люди в таком же снаряжении и на таких же конях. Нам выдали по две золотые «короны», сказали, что после боя дадут в два раза больше. Выдали ваши мечи, луки и вот эти самые бляхи.

Гилан пригнул голову:

— И ты надел наш жетон на свою немытую шею?

— Надел, — произнёс Бадрик с вызовом. Вины за содеянное он явно не испытывал. — А что тут такого? Мы наёмники, народ непереборчивый, радуемся всему, что нам дают. Я не хотел лук брать. Он длинный, то за седло цепляется, то за сапоги. Я мечник. На кой ляд мне лук сдался? Сказали: бери! Я взял. Среди нас затесалась парочка завидных лучников. Точнёхонько в цель били. Я сам видел. А в седле болтались как мешки с соломой.