Немного погодя к Тибе и разведчику присоединились остальные. Впятером они сумели бы и сами доставить пленника в лагерь, однако путь до Глухого леса неблизкий, по дороге всякое может случиться. Та же встреча с лесными разбойниками, королевским дозором или стражей лордов, по чьим владениям пришлось бы идти, грозила обернуться серьёзным конфликтом и потерей ценного «языка». Вдобавок к этому существовал запрет командира на передвижение по королевству группами более трёх человек. Потянулись дни ожидания…

Следуя за гонцом к месту, где держали пленника, Гилан краем глаза заметил того самого разведчика. Его одежда сливалась с окружающим фоном, кобыла неприметного окраса ступала бесшумно. Разведчик кивком поприветствовал господина и вновь растворился в зарослях. Протаранив стену из ивовых ветвей, Гилан выехал на крохотный пятачок открытого пространства. Натянув поводья, посмотрел на подростков и убелённого сединами мужчину. В последнем Гилан узнал воина, о былых подвигах которого сыны Стаи слагали легенды.

В двух шагах от них в густой траве сидел на корточках человек в старом гамбезоне и спущенных до колен штанах. Он поднял голову и вперил в Гилана наглый взгляд:

— Чего вылупился?

Гилан пропустил его грубость мимо ушей. Кого видел этот навозный жук, глядя на него? Обычного человека в одежде обычного путника, сидящего на обычной лошади. На поясе ни меча, ни кинжала. На плечах суконная накидка, на голове капюшон, на ногах потёртые сапоги, в руке плётка. Но если бы пленник обладал всепроникающим зрением, то разглядел бы под поношенной курткой фамильный медальон великого дома Айвилей и прикусил бы язык. И совсем неважно, что хозяин Выродков, добровольно покинувший почётную ступень на иерархической лестнице, сейчас по сути такой же бродяга, как этот наёмник.

— Заткни пасть, Бадрик! — рыкнул воин-легенда.

Выдавив усмешку сквозь дыры на месте выбитых зубов, Бадрик сорвал пучок травы, подтёрся и встал в полный рост, выставив на обозрение мужское хозяйство.

Воин-легенда произнёс угрожающим тоном:

— Помочь отросток в штаны заправить? — И хлопнул ручищей пленника по спине.

Чудом удержав равновесие, тот торопливо натянул штаны. Двое подростков усадили его под дерево, завели ему руки за ствол и связали запястья.

— Мне кто-нибудь скажет, что происходит? — спросил Бадрик, скроив сердитую мину. — Сколько можно надо мной измываться?

Похоже, за дни, проведённые в плену, он помешался рассудком и потерял страх. Либо уверовал в свою неприкосновенность и похрабрел.

Гилан спешился. Тиба со священным трепетом вложил ему в ладонь бляху и тихо заговорил. Гилан стиснул зубы. Имя хозяина этого жетона было непомерно длинным. Оно состояло из имён двух сотен взрослых Выродков и двух сотен мальчиков-щитоносцев. Каждое имя выжжено в сердце Гилана огнём. Разбуди его среди ночи — он назовёт все имена без запинки.

Перед внутренним взором возник овраг, заполненный обезображенными телами. Последнее, что его люди сказали перед тем, как испустить дух: «Во славу Стаи». Только ничего славного в такой смерти нет. Этих доблестных воинов лишили права умереть героями.

Закончив рассказ, Тиба принёс меч пленника, обнажил клинок и, проведя пальцем по лезвию, вымолвил чуть слышно:

— Разгильдяй, а не солдат.

Верно истолковав его жест, Бадрик проворчал:

— Затупился, знаю. В Шамидане я проездом, убивать никого не хотел. Думал, доберусь до Эльчи — там наточу… Так всё дело в мече?.. Вам нужен меч? Да? Забирайте, мне не жалко.

Гилан, внешне расслабленный и безразличный к происходящему, рассматривал изображённый на бляхе символ Небесной Стаи — дерево, вросшее корнями в небо. А в душе кипела и бурлила злость.