— Довольно, жена! Он будет наказан, — каган раздражённо махнул рукой и посмотрел на меня. — Я предупреждал тебя, чтобы ты не вредил моему наследнику, Марко. Верю, то, что произошло сейчас, не было намеренным, но твои неосмотрительность и бахвальство могут стоить ему жизни. Наказание будет суровым, и, если выживешь, впредь станешь благоразумнее.

— Если выживу? — оторопела я. — По какому праву ты собираешься наказывать меня за глупость собственного отпрыска?

— Замолчи, Марко! — снова ткнул меня Шона. — Великий хан… отец, прошу о милости для него!

— Учитель виноват не меньше ученика. Считаешь заслуживающим наказания его, накажи и меня... — вмешался Фа Хи.

— Ты — слишком милостив, мой хан! Наказанием для чужеземца должна быть смерть! — не унималась каганша.

— Солонго-хатун права, он — угроза! — подхалимски вставил Очир.

И каган рассвирепел окончательно. Резко поднялся с трона и рявкнул:

— Убирайтесь все! Торгуты[1], уведите латинянина! И всех, кто не захочет уйти самостоятельно!

Стражники тотчас устремились ко мне, я чуть пригнулась, собираясь защищаться, хотя и понимала, что это бесполезно. Фа Хи с выражением лица, будто собирался выдернуть чеку из гранаты и взорвать себя вместе с каганом, направился к трону... но тут за дверью послышалась возня, створки распахнулись в который раз, и раздражённый каган, прорычав "Я же приказал...", замолчал на полуслове. На пороге, опираясь на плечо старика Чанара, лечившего меня от простуды, стоял принц Тургэн.

[1] Торгуты — гвардейцы дневной стражи.