— Тургэн... — сжала вокруг него руки сильнее. — Тургэн!

Молчание. И из-за свиста ветра не слышно, дышит ли. Коченеть вроде ещё не начал, но, может, это и не происходит так быстро? Пока нас дотащили до верха, я успела несколько раз ущипнуть его, легко пнуть ногой и даже, изогнувшись, пощупать пульс. Но каганёнок не реагировал ни на какие внешние раздражители, и пульса я не различила, поэтому, когда в мои плечи вцепились руки Шоны, задыхаясь, выпалила:

— Мне кажется, он умер!

Охранники тотчас оттащили от меня безвольное тело принца и уложили его на земле. Один из воинов подержал ладонь возле его носа и с явным облегчением объявил:

— Принц жив! Но его нужно немедленно доставить в Астай!

— Слава Богу... — выдохнула я.

— Ты сам как? — тихо спросил Шона, помогая мне подняться.

— Нормально... — я глянула на окровавленное лицо принца и невесело усмехнулась:

— А, по сравнению с ним, так вообще хорошо. Как думаешь, он выживет?

— Он — может быть, ты — точно нет, — к нам подошёл ухмыляющийся Очир. — Как только каган обо всём узнает, ковра тебе не избежать, сэму!

— Убирайся! — замахнулся на него мой защитник, и страшила поспешил ретироваться.

— Он ведь врёт? — посмотрела я на Шону.

Тот только дёрнул желваками и отвернулся.

— Шона! — я попыталась заглянуть ему в лицо.

— В этот раз ты зашёл слишком далеко, Марко, — глухо проговорил он и, избегая на меня смотреть, направился к лошадям.

8. Глава 8

Обратная поездка была... нервной. Каганёнок, заботливо уложенный на "носилки" из двух копий и пары дээлов между ними, так и не пришёл в себя. То и дело поглядывая на бледное лицо, я гадала, дотянет ли он до Астая, представляла гнев кагана... и отворачивалась. Очир, воспользовавшись суматохой, унёсся вперёд — заметила это на полпути к столице. И ничуть не удивилась, что перед конюшей уже ждали не только каганёнка, но и меня. Его — лекари, меня — стражники. Один поймал под узцы недовольно заржавшего Хуяга и сурово бросил:

— Пойдёшь со мной, латинянин.

Я, вздохнув, спешилась. Шона тоже мгновенно слетел со своего коня.

— Только он, — кивнул на меня стражник.

Но Шона угрожающе сдвинул брови.

— Я пойду с ним. Даже не пытайся меня остановить.

Стражник, равнодушно пожав плечами, махнул двум другим, и те взяли нас под конвой.

— Спасибо, Шона, но не думаю, что...

— Это, — мой защитник кивнул на стражников, — дело рук этой гадюки Очира. Он наверняка исказил истину, заранее настроив кагана против тебя. Теперь отец может тебе и не поверить, значит, кто-то ещё должен рассказать, как всё было на самом деле.

— И что же ты скажешь? — не удержалась я от улыбки.

— Что ты и Тургэн — два упрямых сумасбродных болвана, просто тебе в этот раз повезло больше, чем ему, — отрезал Шона.

Несмотря на смятение и тревогу, не оставлявшие меня с момента, когда каганёнок вообразил себя Икаром, я хрюкнула от смеха. Шона с лёгким недоумением скосил на меня глаза и покачал головой:

— Ты ненамного младше Тургэна, но ведёшь себя, будто родился несколько лун назад. И он рядом с тобой начинает вести себя так же. Неужели не понимаешь, насколько это серьёзно? Если он умрёт...

Распахнувшиеся перед нами створки двери тронного зала помешали ему закончить фразу, но всё было понятно и так. Моя жизнь висит сейчас на одной ниточке с жизнью каганёнка: оборвётся одна — оборвут и вторую. В зале не было никого, кроме стражников, кагана и Очира, стоявшего на нижней ступени перед троном лицом к нам. Когда мы приблизились, он неприятно ухмыльнулся, а каган сдвинул брови и, будто не видел меня, сурово обратился к Шоне: