В глазах обернувшейся ко мне Пеги сначала мелькнуло удивление. Но его быстро сменило одобрение. И я приободрилась. Значит, я все делаю правильно. Это хорошо. Теперь бы еще разобраться с этой кашей из топора. А то чует мое мягкое место, что здесь, как и в известной сказке, кашу умудрились сварить без крупы. Неудивительно, что герцог обвинил кухарку в воровстве.

Пеги торопливо вышла, чтобы выполнить мое распоряжение. А я повернулась к криминальной парочке. И только в этот момент поняла, что так и не спросила у компаньонки, как зовут кастеляншу, и ее настоящую должность. Впрочем, мгновенно подумалось мне, в сложившихся условиях будет нормально выглядеть, если я опущу требуемое согласно этикету обращение по имени. Я ведь зла, а дамочки накосячили!

— Итак. — Я скрестила руки на груди, отчаянно надеясь, что выгляжу достаточно грозно. — У вас есть шанс во всем признаться, пока мы одни. Будете молчать, с вами будут говорить по-другому. И другие люди. Что за история с кашей, которую я здесь не вижу?

Толстуха Бетти, видимо, собиралась мне что-то ответить. Даже открыла для этого рот. Но со стуком захлопнула его после того, как кастелянша, нимало не смущаясь моим присутствием, нагло пихнула повариху в бок так, что та пошатнулась. Зато раздался глубокий и чуть вкрадчивый голос, от которого у меня побежали мурашки по спине:

— Если положить ложку крупы на бочку воды, то получится не каша и даже не похлебка, а какой-то крупяной отвар. Если бы каша была сварена как положено, то я бы здесь сейчас не лежал с залитыми тем, что ваша предприимчивая кухарка называет кашей, глазами. И у меня был бы серьезный ожог на шее, так как жидкость затекла мне под воротник. И возникает вопрос: куда делась крупа, которая по словам нахалки, орудующей на институтской кухне, пошла на приготовление ужина, и кого можно этим варевом досыта накормить? Рискну предположить, саму кухарку. Ее габариты спокойно позволят прожить на собственном жире и «каше» собственного приготовления не одну седьмицу.

Герцог говорил спокойно. Даже отрешенно. Не открывая глаз. Но Бетти и кастелянша дружно позеленели. Наверное, в предвкушении рекомендованной им диеты.

— Мисс Берг, помогите мне встать! — раздалось новое спокойное распоряжение, которому сложно было противиться.

Я присмотрелась к лежащему на полу и по-прежнему не открывающему глаз герцогу и тихо хмыкнула. Мужчиной он был довольно крупным. Думаю, выше меня не менее, чем на полголовы. И несоизмеримо шире в плечах. Если я протяну такому руку помощи, от его рывка сама растянусь на полу.

— Лучше лежите, ваша светлость, и дальше, — непочтительно посоветовала. — Пока не придет магистр Лихниц. Если, конечно, не хотите, чтобы я свалилась на вас сверху и зашибла окончательно.

То, что я ляпнула что-то не то, я поняла по напряженным позам кухарки и кастелянши, их округлившимся глазам и окаменевшей челюсти поверженного кашей герцога. Последний отозвался таким ледяным тоном, что мне показалось, что иней стремительно ползет по углам кухни, настолько холодно вокруг вдруг стало:

— Не льстите себе, мисс Берг, и не усугубляйте свое положение! Я не позарюсь на ваше тело, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. И не надейтесь, что я смягчусь по отношению к вам и закрою глаза на ваши проступки, если вы станете моей любовницей!

Я задохнулась от прозвучавшей в голосе мужчины ядреной смеси отвращения, ненависти, презрения и брезгливости. Оскорбление было слишком явным. Первые крохи робкой симпатии, которые я испытала к герцогу, увидев его распластанным на полу, улетучились словно аромат дешевой туалетной воды — пф-ф-ф… и нету!