Я запнулась, поперхнувшись концовкой фразы, потому что перед носом возникло нечто, напоминающее помесь плащ-палатки, пальто и домашнего халата. Невнятного темного цвета, необъятное, зато со стеганным широким воротником.

— Вот, — выдохнула, держа это чудо портняжьего искусства на вытянутых руках, Пеги. — Надевай! Потом вот этот чепец и вот эти ботиночки, — едва я просунула руки в рукава предложенного одеяния, передо мной на пол шлепнулись неуклюжие и довольно поношенные боты. А когда я замоталась в одежку и туго затянула на талии поясок, в меня полетел очередной чепец, мало чем отличавшийся от того, что был у меня на голове. Это я поняла, едва стянула с себя уже поношенный головной убор.

В чем прикол смены шила на мыло, я не поняла. И разбираться было некогда. Наведя минимальный приличный вид, я выдернула из рук Пеги расческу, швырнула ту на стол, а Пеги подтолкнула к двери со словами:

— Некогда! Потом будем прически делать! Сейчас бежим на место преступления! И побыстрей!

Забег по коридорам и лестницам бывшего родового гнезда графов Ферренд мне запомнился настолько плохим освещением, что пару раз я, даже задрав юбки по колено, едва не свернула себе шею повторно. Светильников на стенах было ужасающе мало, а те, что имелись, горели не ярче светлячка. Сделаешь пару шагов в сторону, и уже тебя окружает темнота. Так что я по-настоящему перевела дух, когда Пеги остановилась и уже степенно шагнула в сторону распахнутой настежь двери, из-за которой доносился шорох, словно там стая мышей резвилась.

То, что мы прибыли очень вовремя, по-моему, поняла даже она. Слишком уж красноречиво отшатнулись от ящиков стоящих по правую руку от входа шкафов мадам, которая недавно побывала у меня в спальне, и дородная краснощекая бабища в темно-бордовом, с кокетливыми белыми рюшами вокруг могучего декольте платье. С прорехой подмышкой, из которой торчали почему-то белые нитки.

Кастеляншу при виде меня слегка перекосило. У бабищи воровато забегали глазки. Но вот кто меня удивил по-настоящему, так это Пеги. Моя компаньонка вдруг приосанилась и звонким, жестким голосом на всю кухню поинтересовалась:

— Что здесь происходит? Вы магистра Лихница позвали? А кого-нибудь из проверяющих?

— Нет, а зачем? — Эту потрясающую глупость выдала кастелянша. И как она только оказалась на занимаемой должности?

Дальше прислушиваться к диалогу я не стала. Ясно же и так, что дамочки полностью заслужили обвинение от герцога. А сейчас занимались подчищением хвостов, намереваясь исчезнуть из несчастного Института, а нас оставить разгребать после них дер… Кхм… То, что они натворили.

Мазнув взглядом по массивным шкафам, в которых рылись кастелянша и повариха, огромным котлам, очаг, грубо сколоченным столам и каким-то бочкам с лоханками в дальнем, хуже всего освещенном углу, я присмотрелась к распластанному возле стола телу мужчины в луже какой-то странной, киселеобразной жидкости. И нахмурилась. Во-первых, действительно почему еще не позвали доктора? Вернее, лекаря. А во-вторых, мне кажется, или речь шла о каше? Но ее я нигде поблизости не видела. Только миска на полу, частично лежащая на голове мужчины, будто сползшая набекрень каска, и разлитая вязкая даже на вид жидкость с крупинками… И в этот момент меня осенило…

Чувствуя, как в груди огненным вулканом закипает ярость, я глухо перебила Пеги, в последний момент вспомнив о правилах этикета и субординации в этом мире:

— Погоди… те, мисс Карвер. — Пеги и проштрафившиеся хапуньи мгновенно умолкли и уставились на меня. Как на привидение с моторчиком. А я с трудом вспомнила нужное, давно устаревшее в моем мире слово: — Дознанием будем заниматься позже. Сейчас же нужно в первую очередь позвать магистра Лихница. Возможно, его светлости еще можно помочь. Найдите кого-то проворного, чтобы быстренько сбегали за магистром. Прямо сейчас!