Это было нехорошее, неудачное, вынужденное решение. Понятно, что если не выспимся, то наутро будем клевать носом. И если для меня после якобы травмы и болезни это было бы нормой, то Пеги еще и преподает, ей сонная рассеянность категорически не рекомендуется. В свое оправдание мы решили сказать всем любопытным, что мне ночью было нехорошо, и Пеги пришлось сидеть у моей кровати. Мол, потому у обеих и такой бледный вид. Кто бы знал, что оправдание не потребуется, а выйти из комнаты в новую жизнь мне придется гораздо раньше, чем я планировала. Что в наши планы вмешается сама судьба.

Не знаю, как Пеги определяла время, но в какой-то момент она прекратила говорить и немного хрипло сообщила мне, что нужно сделать перерыв в занятиях, чтобы она могла сходить на ужин. Заодно и мне принести что-то поесть.

Проводив взглядом компаньонку, я улеглась поудобнее, натянула одеяло повыше, все-таки в комнате было ощутимо холодно, наверное, температура не поднималась выше шестнадцати-семнадцати градусов, и снова принялась перебирать в уме, что я могу сделать, чтобы вернуть Институту былое величие и, тем самым обеспечить себе безопасное убежище. Но спустя всего минут десять Пеги вернулась, с самым безумным видом влетев в комнату и едва не сшибив ширму:

— Кара, беда! Убили его светлость герцога Бардольфа!

В первый момент я попросту оторопела. Все умные мысли из головы будто выдуло сквозняком. Не зная, радоваться мне, что избавилась от опасного проверяющего, или печалиться, потому что все вокруг запуталось окончательно и выход остался только один, бежать, я села в кровати и потрясенно выдохнула:

— Как?

И получила в ответ просто потрясающее:

— Кашей по голове…

Как удар кашей может убить? Отравить, я еще понимаю. Не заржала я только по одной причине: в голове сразу же мелькнула совершенно безумная, дурная мысль, которую я и озвучила без всякой задней мысли:

— Повар ее что, из топора сварил?

— Как можно из топора? — неожиданно возмутился чуть надтреснутый, но донельзя надменный женский голос. — Каша сварена была как положено: из воды и крупы, с добавлением соли. А его светлость почему-то обвинил Бетти в воровстве!..

Оказалось, что совершенно ошарашенная произошедшим Пеги даже не заметила, как в мою комнату вслед за ней просочилась еще одна особь женского пола. Иначе эту дамочку и не назовешь. Я хмуро уставилась на гладко зачесанные за уши волосы мышиного цвета, худое и неприятное лицо с впалыми щеками и глубоко посаженные водянистые глазки. Одета дамочка была в темное, застегнутое до самого подбородка платье. Голову сверху венчал наподобие диадемы небольшой кружевной чепец. Словно приклеенный. Выглядела конструкция так, словно чепец не надели, а положили на голову. И от малейшего движения он свалится и улетит на пол.

Я без подсказок опознала в неприятной даме экономку или кого-то в этом же роде. Слишком уж красноречиво болталась у нее на поясе связка ключей. Смерив взглядом противную особу, сухо проинформировала ее:

— Обвинений на пустом месте не бывает. Доложите как положено! Или мне из вас каждое слово нужно вытягивать?

Физиономия у дамочки вытянулась. Словно она не ожидала подобного. Неужели моя предшественница не имела у нее авторитета? Так или иначе, но возражать мне не посмели. Хоть тонкие, словно высушенные временем губы мадам и поджались сердито:

— Бетти все сделала правильно! Я сама проверяла! А его светлость почему-то решил, что Бетти украла продукты. Принялся орать на нее и трясти ее за грудки, тыча в нос миской с этой самой кашей, мы как раз накрывали столы к ужину. А потом вдруг оступился, упал и умер!