Прикосновение к Шраму ошеломило и напугало одновременно. Сухая кожа пирата пылала, будто раскаленный огнем лист железа. И моих скудных познаний в медицине хватало, чтобы понять, насколько это плохо. Очень плохо. Наблюдая одним глазом за пиратом, чтобы не упустить нужный момент и в случае чего поймать, не дать упасть, ибо поднимать Шрама с пола будет некому, я принялась потрошить содержимое контейнера.

Еще одной моей проблемой было как измерить пирату температуру. Термометра или каких-то медицинских приборов для диагностики на корабле не нашлось. Зато были антибиотики. После долгих колебаний я решила попробовать задействовать лабораторный термометр для определения температуры сред.

Не знаю, насколько большой была погрешность измерения, но показания термометра заставили меня икнуть и схватиться за пистолет с антибиотиком. Вирус там или что, но температуру Шраму сбить больше было нечем. Компрессы при такой температуре не помогут. Хотя компресс, по принципу «лишним не будет», я сделала все равно, вытащив из бара Шрама бутылку с обозначением содержания алкоголя «75».

Спустя семь минут после инъекции на лбу буканьера выступили крупные капли пота, а он сам обмяк и перестал метаться по кровати как одержимый. Я перевела дух. Первый бой выигран. Теперь нужно выиграть войну. А для этого нужно определить, что же за дрянь принес на корабль Шрам. И один ли он заразился, или нам грозит эпидемия в масштабе звездолета.

Шрам пришел в себя как раз в то время, как я брала у него кровь. Открыл помутневшие сиреневые глаза и несколько секунд непонимающим взглядом смотрел на меня. Словно не видел или не узнавал. Я напряглась. Но спустя несколько секунд буканьер тихо и хрипло спросил:

— Ольга? Что ты делаешь?

Я помедлила, заканчивая манипуляцию. Потом протерла крохотную ранку заживляющим и дезинфицирующим раствором и посмотрела в лицо пирату:

— Беру у тебя кровь на анализ. Нужно хотя бы попытаться определить, что за дрянь ты подхватил. А потом — как лечить. — Я помолчала, изучая лицо Шрама. Он точно слышал меня. Но едва ли понимал смысл услышанного. А значит, болезнь и не думала отступать, антибиотик оказался ей не страшен. И я решилась: — Шрам, — я склонилась ниже над мужчиной, внимательно вглядываясь в его глаза, — дай мне доступ в галанет! Без него я не смогу тебя вытянуть! Я же не медик! Мне нужно найти хотя бы информацию по анализу крови и диагностике. Нужно разобраться, что ты подцепил. — И, тяжело сглотнув, осторожно добавила: — В какой лаборатории вы были? Слышишь меня? Шрам, это важно! От этого зависит твоя, да и моя жизнь!

Выражение сиреневых глаз Шрама не изменилось. Он продолжал невидяще смотреть в пустоту. И у меня от отчаяния сжалось сердце. Не понимает, что я ему говорю? Или по-прежнему считает, что безопаснее держать меня как можно дальше от галанета? Если так, то он не только упрямец, но и глупец, каких поискать!

Именно в этот момент раздался пронзительный звон, оповещающий о том, что кто-то пришел в гости. Я невольно покосилась на хронометр: почти пять утра. Долго же я провозилась со Шрамом! Но все равно, это слишком раннее время для визитов вежливости. Следовательно, что-то случилось. Либо слегли остальные члены команды, сопровождавшие Шрама в вылазке на планету, либо… К сигналу добавился грохот, словно в дверь кто-то молотил пяткой ботинка на магнитной подошве. Шрам устало опустил ресницы и прохрипел:

— Посмотри, кто там, и какого космического дьявола ему нужно…

Поскольку визг сигнала и грохот не умолкали, я без споров подчинилась требованию. Прошла в соседнюю комнату и разблокировала входную дверь. И это стало моей большой ошибкой. Нужно было активировать смотровое окно и разговаривать так. Но это я поняла в тот момент, когда в распахнувшуюся дверь влетели двое: килл с подозрительно белесыми, бесцветными глазами, имени которого я не знала, но уже несколько раз видела в обществе Шрама, и еще один громила неопознанной расы. Килл мгновенно осмотрелся по сторонам: