Мой предок заказал картину в Болонской школе художника Гвидо Рени и таким образом увековечил свою дочь Лукрецию. Купец всю жизнь её оплакивал. Предок выбрал сюжет финальной части истории обесчещенной женщины, исторической личности VI века до нашей эры. Наш художник повторил сцену, но дополнил портретом насильника. Правда, заказчик боялся огласки и преследования, поэтому фигуру кардинала закрасили.

Леонардо остановился, освежая горло глотком сока. А Равели боялся шелохнуться, история опять вызвала воспоминания страшного события в его жизни.

Сальвини продолжал:

– Полотно переезжало с семьёй и оставалась несколько веков, пока в ХХ веке мой дед не заложил картину своему другу. Тот выдал солидный заём и получил в залог на хранение шедевр. Они составили документ о возможности вернуть «Лукрецию». Но муж Лауры умер, и бумагу вдова не нашла. Или не захотела найти.

– Вы знали о реставрации картины при жизни Марини? – спросил Равели.

– Нет. А что это меняет, комиссар? – удивился Сальвини. – Знаю из новостей, реставратора убили за работой. Чтобы понять, насколько важна картина, хочу показать вам Древо рода. – Мужчины прошли в гостиную дома. Под стеклом консоли лежала огромная карта потомков купца.

– Купец Лоренцо впоследствии женился, и помимо малыша Фредерико на свет появились две дочери и трое сыновей. Семья разрасталась. Не все в большом роду были успешны в делах. Много ветвей служили Церкви; как правило, достигали высот в профессии, отнюдь не бедствовали.

Комиссар подошёл ближе к карте, заинтересовавшись последними словами Сальвини.

– Священник Рафаэлло – ваш кузен? – не отвлекаясь от Древа, спросил Лука.

– Да. Имеет приход в церкви Святого Иосифа. Рьяно служит Богу, в свободное время изучает историю рода, помогает писать семейную летопись. Мы дружим.

Возвращаясь в участок, Равели рассуждал: «При вторичной реставрации Россетти заметил подмену, оригинал передали антиквару для продажи. Альберто хорошо знал подпольный рынок искусства и сразу понял, кого шантажировать, за что и поплатился».

Комиссар с инспектором Фальконе допросили братьев-антикваров Бергонци. Лука припугнул налоговой инспекцией, заставив раскрыть группу, занимающуюся подделками картин.

– Отец был связан с ними, делал заказы, но о «Данте» не знаю, – сдался один из братьев. – В Венеции проводят подпольные аукционы, куда приглашают определённый круг людей. Продаются оригинальные предметы искусства, чаще сомнительного происхождения. Многие работы считаются утерянными, бывшие хозяева получают по ним страховки. Другие лоты – искусно созданные копии. Владельцы даже не подозревают о заменах.

Комиссар рассуждал и соединял факты: «Замешана ли вдова: хотела получить страховку или просто выставить картину на выставку? Полотно висело в фамильной резиденции, и вспомнили о нём, когда реставратор обнаружил подделку. „Лукрецию“ украли для торгов?»

В коробке с уликами Лука вытащил занятный лист: расчерченная схема, пулька с цифрами и записями ходов участников преферанса. Но Равели не интересовала бухгалтерия. Оторванный клочок с именем Данте был частью бумаги. В ходе слежки за Матео команда Равели вышла на криминальную группу, занимающуюся подделками картин. Поскольку комиссар уже знал, кто такой Данте, он вызвал подозреваемого на допрос. Но сначала решил поговорить с горничной.

– Синьорина, вы тайно влюблены в Матео? – комиссар ошарашил вопросом молодую женщину. – Мне можете рассказать всё, что хотите.

– Нет, синьор комиссар, как я смею, – краснела горничная. – Они с синьорой вдовой любовники.