– Священник? Из какой церкви? – заволновался Равели.

– Из церкви Святого Иосифа. Отец Рафаэлло, – пожал плечами садовник и отвернулся к кустам.

Комиссар позвонил в отдел, попросил узнать о священнике и зашёл в дом. Горничная проводила Луку на террасу, где в тени апельсинового дерева Марини потягивала вино. Равели сел рядом.

– Опять вы! – отстранённо встретила дама полицейского. – Хотите вина?

– От кофе не откажусь, – с улыбкой начал Лука. – Синьора, расскажите историю «Лукреции». Как картина оказалась в семье? Что увидел Альберто Россетти? Вам придётся всё рассказать.

– Хорошо, если это поможет, – улыбаясь, Лаура пожала плечами и потянулась за сигаретой. – В прошлом веке дед Леонардо Сальвини заложил картину своему другу, первому Марини. Тесть выдал большой заём семье, чем спас от банкротства, а сам получил в залог шедевр. Семья Сальвини настаивает, что кроме провенанса была бумага о выкупе ценности в любой момент. Но такой расписки у меня нет, и продавать картину я не хочу.

«Значит, у семьи Сальвини имелся мотив: вернуть реликвию, убирая, вставших на пути», – подумал комиссар.

– Реставратор мог заметить неладное в картине?

– Неладное? – Лаура удивлённо посмотрела на Равели. – При жизни мужа Россетти уже занимался реставрацией. Знаете, что обнаружил? Мужской портрет за фигурой Лукреции. Мы заказали инфракрасное исследование, где подтвердили находку. Лицо, похожее на историческую личность! – довольная Марини потянулась за бокалом.

– А это увеличивало стоимость полотна, – продолжила она. – Реставратор исследовал факты написания картины. Удалось найти письма начала семнадцатого века, составленные заказчиком. Но муж неожиданно попросил Альберто закрасить фигуру.

– И что удалось узнать из писем? – Равели ждал ответ.

– Комиссар, – Лаура игриво наклонила голову и дотянулась рукой до колена Равели, – вам лучше узнать об этом у семьи Сальвини.

Лука смахнул со лба упавшую прядь волос и уставился на холеные пальцы Марини; накрыл их своей ладонью и застыл, надеясь, что вдова передумает и расскажет. Но в этот момент на террасу вошёл высокий, хорошо сложенный сорокалетний мужчина и взглядом оценил положение вещей.

– А вот и Матео! – воскликнула дама и резко отодвинулась от комиссара. Равели взял чашку кофе. – Знакомьтесь – это Данте, мой секретарь и верный друг.

Делая глоток, Лука чуть не подавился: «Почему Данте?»

– Данте – стойкий, верный и соответствует действительности, – Лаура покорно заглянула в глаза помощнику, а Матео по-хозяйски вплотную устроился к вдове, чем подчеркнул своё место в доме.

Направляясь на виллу Сальвини, комиссар занёс в свой чёрный список самоуверенного секретаря как подозреваемого. Он позвонил в отдел и распорядился изучить досье мужчины, а также проверить списки разыскиваемых в Интерполе. Сам отправился получить ордер у судьи на слежку и прослушку Матео.

Старинный традиционный фермерский дом из светлого известняка, покрытый красной черепичной крышей, окружённый кипарисами, выглядел вместительным. Комиссара встретил хозяин, сам Леонардо Сальвини – винодел, богатый коллекционер искусства, продолжатель рода. Он пригласил Равели на задний двор, где открывался вид на виноградники. Мужчины разместились в патио, у накрытого стола.

– Что ж, синьор. Вы, возможно, догадываетесь, зачем я здесь? – начал Лука. – Расскажите историю картины.

Леонардо отпил сок, всматриваясь вдаль, вздохнул и заговорил:

– История рода началась в первой половине семнадцатого века с преступления: изнасилования дочери успешного купца Лоренцо Сальвини кардиналом-священником Джованни Кальви, который давал обет безбрачия, между прочим. После рождения Федерико его мать покончила собой, не справившись с позором. Семья перебралась из Болоньи в Венецию, и мальчика воспитал безутешный дед, заменивший отца и мать.