– Сначала горничная, – распорядился Лука.

Милая молодая женщина сбивчиво рассказала, как около восьми утра увидела жертву на полу библиотеки, разбудила вдову и позвонила в полицию.

Равели прошёл в гостиную. В тени тяжёлых штор в кресле сидела хозяйка дома, Лаура Марини – женщина лет пятидесяти. Озабоченность и нервозность она пыталась скрыть за сигаретой.

– Синьора Марини, когда вы в последний раз видели Россетти живым? – спросил комиссар, убирая со лба непослушные тёмные волосы, он пристально смотрел в лицо женщины.

– Вчера за ужином, – помедлив, сказала Лаура. – Он готовил «Лукрецию» к выставке и уже заканчивал.

– Был ли он обеспокоен в последнее время? – Лука неотрывно смотрел на синьору, будто искал изъян.

Лаура не сразу ответила, потушив сигарету, посмотрела на комиссара и сообщила:

– Мне кажется, Альберто был чем-то огорчён, вернее, раздражён. Да, раздражён. – Вдова отвела взгляд.

Фальконе записывал показания в блокнот.

– Вы его спрашивали, в чём дело? – не унимался комиссар.

– Он отнекивался, говорил, что устал, – Лаура пыталась не потерять самообладание и равнодушно пожала плечами. Равели не поверил ответу. Уж чего-чего у комиссара было с избытком – это таланта чувствовать ложь. Он поднялся и подошёл к открытому окну.

– Синьора, есть ли у вас сигнализация?

– Конечно. Все окна закрываются на решётки на ночь, – сказала Марини.

– Кто открывает виллу и во сколько, – комиссар быстро окинул взглядом стены, где висели морские пейзажи и картины со сценами охоты.

– По заведённому распорядку, Альбизе – наш садовник – срезает свежие цветы и заносит в вестибюль в семь утра. Он живёт в коттедже для прислуги. – Лаура Марини, наконец, успокоилась и могла отвечать, смотря Луке прямо в глаза. – Если вы хотите знать, когда мы вчера закрылись, то где-то в двенадцать ночи. Точнее вам скажет Матео, мой секретарь. Он проживает здесь.

В центре города в историческом здании разместился полицейский участок. За тяжёлой дверью царила атмосфера времён шестидесятых. Всё осталось прежним: облупившиеся стены, мебель, запах старого табака, пропитавший помещения. В комнате отдела расследований, с высоким потолком и огромными окнами, почётное место занимали приборы для варки кофе. Комиссар подытожил факты и раздал своей группе поручения.

– Я хочу знать, куда Россетти ездил, с кем общался, где ужинал, с кем спал за последние две недели. Фальконе, свяжись с экспертами, нужно картину просканировать. Что-то с ней не так, – с ледяной решимостью Равели обвёл взглядом подчинённых. – Также соберите все детали о семье Марини. И сообщите мне сразу о времени смерти реставратора, а я тем временем займусь ордером на изъятие картины. За работу.

Комиссара недолюбливали за резкость, частую критику и невозможность идти на компромиссы, так необходимые в продвижении по службе. Но уважали за профессионализм и дотошность – важные качества любого детектива.

Выйдя на залитую полуденным солнцем улицу, Лука бодро пошёл вниз, мимо застывших во времени домов и церквей, не задерживаясь у дружелюбных лавочников, приветствующих его. Любой, кто видел комиссара в первый раз, отмечал яркие белки глаз, именно они добавляли образу необыкновенную энергетику и магнетизм.

Узкие мощёные улочки переплетались арочными проходами с тенистыми двориками и небольшими площадями, на которых дома стояли плотно друг другу. Равели шёл дальше, вдыхая ароматы кофе, доносящиеся из уютных ресторанчиков и кофеен, где жители вели неспешную жизнь, обмениваясь последними сплетнями.

Пройдя вывеску туристического агентства, Лука не стал останавливаться, но подумал, что пора подумать об отпуске. Сегодня он обязательно заедет в поместье к родителям, повидаться с дочерью, чьим единственным опекуном является. Это было счастьем, когда восемь лет назад одна девушка согласилась родить ему ребёнка.