– Меня в-выгнали из к-комнаты... – почти шёпотом и заикаясь проблеяла девочка.

– Да что ж сегодня за день такой! – выругалась про себя герцогиня. – Ты тоже что-нибудь украла у них?

– Нет! – испуганно воскликнула беднячка, опасаясь, что на неё могут ошибочно повесить какую-нибудь кражу.

– Э-эх... – тяжко вздохнула Доминика. – И как я буду спать, зная, что у меня под дверью сидишь ты?

– Я... Я уйду... – и Сантана поднялась, с трудом разогнув затёкшие ноги.

– Стоять! – скомандовала юная герцогиня. – Шагай за мной.

Упираться было себе дороже, поэтому Сантана подчинилась. Герцогиня имела вид властный и деловой, но не злобный. Напротив, хотелось идти за ней и делать то, что она говорит.

Так Сантана оказалась в комнате герцогини.

– У меня всего одна кровать, – задумчиво сказала Доминика. – Думаю, здесь при желании поместится и вторая. Попросим коменданта притащить из кладовки, – после этих слов герцогиня повернулась к Сантане и сделала ей деловое предложение. – Можем договориться: я пускаю тебя жить в свою комнату, а ты помогаешь мне разобраться в одном непростом деле... Ты ведь, кажется, с моего потока?

– Д-да, в-ваше высочество...

– Никаких высочеств! Для тебя я просто Доминика, – она смерила гостью испытывающим взглядом. – Повтори!

– Я учусь на вашем потоке, Доминика.

– На «твоём»!

– На твоём, – послушно, как попугайчик, проговорила Сантана.

– А тебя я буду звать Сантой. Ты не против? А то Сантана звучит, как Сатана.

Та замотала головой. Конечно, она ничего не имела против Санты. Да хоть Ёлкой назовите, но только не тыкайте в спину и не унижайте.

Доминика потащила девчонку за собой с третьего на первый этаж, договорилась с комендантом, чтобы в комнату немедленно доставили ещё одну кровать, чистое постельное бельё и тумбочку.

И в комнате началась перестановка.

К сожалению, для второго письменного стола места не хватило. Придётся либо заниматься в библиотеке, либо составить график, кто и когда учит.

– З-зачем ты это делаешь для меня? – осмелилась спросить Санта.

– Затем, что меня окружают сплошь одни лицемеры, словно это качество передаётся по наследству вместе с фамилией, титулами и богатством. Мне нужна честная и не заражённая этим недугом соседка. Ну и ещё по мелочи...

– Но я же... – Санта опустила голову вниз и потеребила лохмотья, которые когда-то (верно, при другой хозяйке) назывались подолом.

– Ты ужасно одета. Одолжу тебе своё платье. Надеюсь, подойдёт.

– Но мне нечем отплатить... У меня только две тетради и карандаш...

– Так отплати верностью, в чём проблема? Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– Ого! Я думала, от силы десять, – удивилась Домми. – А мне пока тринадцать, зимой исполнится четырнадцать. Ну-с, раздевайся! Будем тебя преображать!

Санта стянула с себя лохмотья. Взору Доминики открылось тощее исполосованное шрамами тельце. Захотелось закрыть ладонью глаза и отвернуться. Но внимание привлекла одна деталь: девочка не сняла перчатки. Причём этот элемент одежды явно был из дорогих: длинные, кожаные с перфорацией, почти до локтя, перчатки имели вид, хоть и капельку потрёпанный, но вполне приличный.

– Почему ты их не снимаешь? – поинтересовалась Доминика.

– Мне сказали, что, если я сниму их, будет беда.

– Кто сказал?

– Директор Гольдерберниэль, когда нашёл меня и привёз в академию.

– Понятно. И ты никогда-никогда их не снимаешь? Даже когда моешься?

– Перчатки магические. К ним не пристаёт грязь, они не рвутся, в них не холодно и не жарко, и через них я могу мыть руки. А снимать нельзя, – ответила девочка.

– Значит, не будем их снимать! – и Доминика выудила из шкафа самое маленькое из своих платьев.