- Здравствуйте! – я буквально подбегаю к нему. – Здравствуйте! Вы меня помните? Вы подарили мне задачник! Он мне очень помог! Я поступила! Я поступила в московский институт! И уже закончила его!
Я не знаю, чего я жду от Петериса. Наверное, того, что он улыбнётся своей доброй мудрой улыбкой и скажет что-то вроде, вот молодец…
- Московский институт? В Москве разве есть институты? – холодно спрашивает меня человек с добрым лицом и седыми висками. – Разве русские способны к обучению? – и проходит мимо, не удостоив меня взглядом…
Я долго стою, застыв, провожая взглядом статную фигуру в сером костюме. Потом разворачиваюсь и иду на реку. На Даугаву. Домой сейчас нельзя. Артёмка может испугаться, увидев выражение моих глаз…
***
Я сижу, обхватив колени руками, у самой воды. Бетонные ступеньки с набережной заходят прямо в воду. Река плещется о них, словно стремясь вырваться на волю и разлиться вдоволь, побежав весёлыми ручейками, заливая дворы и улицы.
Если долго-долго смотреть на Даугаву, то всё зло, накопившееся в тебе, уходит. Медленно, неохотно, но покидает тебя. Петерис. Петерис, честно сказать, меня добил. Даже издёвки Улдиса не сделали мне так больно… Больно. Плохо. Но это уйдёт. А река останется. Потому что зло преходяще, а река вечна. Ты удивляешься, наверное, Даугава, на то, что сейчас творится, шепчу я. Кому? Реке? Или самой себе…
Помоги мне. Помоги мне, Даугава, прошу я. Пожалуйста…
Я вглядываюсь до боли в глазах в живое серебро великой реки. Вдруг всё же появится та девушка? Но девушки нет. Ах, Даугава, Даугава… Может быть, ты тоже теперь латышка, Даугава?
Волны накатывают и накатывают на ступеньки набережной, словно прогоняя меня. Да, ты права, Даугава. Мне нужно идти. Уже совсем темно.
Мне становится страшно от мысли, что я побегу сейчас по тёмным пустынным улицам совсем одна. Ах, какая я глупая! Подумаешь, из-за какой-то ерунды засиделась до самой темноты! Да кто они мне, эти Улдисы, Петерисы? Никто. И звать их для меня больше никак.
Я вскакиваю с холодных ступенек, умываюсь прохладной чистой водой и бегу к дому. Скорее, скорее, Ира! Рига уже не тот спокойный город, по которому можно было гулять даже ночью. Беги быстро, и да пребудет с тобой удача!
Уфф… Я влетаю в родной подъезд, радуясь, что всё обошлось, я дома! Сейчас я поем, приму душ, поиграю с Артёмкой, и спать, спать, спать. Завтра будет новый день и новая песня…
- Мам! Я дома! – радостно кричу я. И растерянно застываю на пороге…
39. глава 39
Ира
На маме, выбежавшей в коридор встретить меня, лица нет.
- Что? Мама, что?!
- Ирочка. Звонили с твоей работы. Сказали, если не явишься сейчас же, уволят, - мама растерянно вытирает руки о фартук.
- Ох, мам, - облегчённо вздыхаю. - Ну нельзя же так пугать! Я уж подумала… - Ах, я не успела ничего подумать, кроме того, что произошло что-то ужасное.
Ну, мама… Ах, я просто не могу видеть маму такой! Такой… жалкой. Ах, хоть бы это всё закончилось! Как-нибудь, только бы закончилось! Этот ужас. Я словно живу в каком-то дурном сне. Сон наяву, вот что такое моя жизнь теперь.
- Опять звонит. Это она. Ах, Ирочка, как она орала! Эта раньше всегда тихая Илзе, - мамины руки нервно теребят и выкручивают фартук.
- Алло.
- Ну наконец-то. Явилась. Быстро в седьмой дом. Начальство с ревизией, а седьмой дом не мыт!
- Так седьмой дом не мой.
- Ну и что! Она ещё оговариваться будет! Немедленно приступай к работе. Как там тебя, Дикарева. Приступай к работе. Или завтра можешь на работу не выходить. Седьмой дом. – и эта скотина бросает трубку!