Глубоко вздохнув, я под настороженным взглядом притихшей дочери закинула пробную удочку:

— Не могли бы вы для начала представиться и рассказать о себе?

Меня наградили пристальным, нечитаемым взглядом волчьих глаз. На мгновение почудилось, что инопланетник чего-то ждет от меня, какой-то одному ему известной реакции. Но наваждение пропало так же быстро, как и возникло. А желтоглазый глубоко вздохнул, неожиданно переменил позу, откинувшись всем телом на спинку дивана и даже запрокинув голову, и заговорил ровным тоном:

— Меня зовут Алин Н`Тау.

Я недоверчиво покосилась на мужчину. Имя и фамилия у него были слишком короткие для моррионца. Хотя фамилия и имела характерный корень, но все равно это было как-то подозрительно. Желтоглазый моего взгляда не заметил, он сидел, запрокинув голову и прикрыв глаза. Словно так было легче говорить:

— В моей биографии нет ничего особо примечательного, — голос инопланетника звучал ровно. Как будто ему было все равно. — Совершеннолетие случилось незадолго до начала войны, так что в мирной жизни я не особо преуспел. Должен был вступить в брак и строить карьеру на радость родителям. Но вместо этого пошел на войну простым рядовым. Все точно так же, как и у вашего мужа, — неожиданно с жесткой насмешкой добавил он. — Вот только он — герой. А я так, погулять вышел.

Мне нечего было стыдиться, но я почему-то смутилась. Словно была виновата в том, что Джон получил почести и признание, а этот желтоглазый нет. Потому, наверное, и огрызнулась излишне резким тоном:

— Вы живы! А Джон погиб! Погиб, прикрывая эвакуацию гражданского населения. Он и горстка подчиняющихся ему людей отбивались от инсектов до последнего, чтобы дать возможность вывезти с планеты женщин и детей. А когда стало понятно, что форпост удержать не удастся, Джон взорвал его вместе с собой и с теми немногими, кто выжил, лишь бы уничтожить как можно больше врагов, лишь бы выиграть еще хоть немного времени.

Слова еще звенели в воздухе, а меня уже накрыло отвращение к самой себе. Что я творю?! Упрекаю военного, прошедшего все круги ада в том, что он остался жив, не погиб? Молодец, Ира! Продолжай и дальше в том же духе!

— Простите, — сконфуженно выдавила я из себя, — не знаю, что на меня нашло…

Алин смерил меня внимательным взглядом желтых глаз. А потом неожиданно выдал:

— Не рассматривал ситуацию под таким углом. И да, вы правы. Простите, я не имел права высказываться в таком ключе о вашем супруге.

И все бы ничего. Но слова моррионца прозвучали донельзя сухо. А у меня вдруг возникло ощущение, что он словно устрица снова захлопнул створки своей раковины, отгородился от меня. Что я утратила подаренный судьбой шанс. Дурацкое ощущение. И неприятное.

Ситуацию немного поправила уже успокоившаяся Нора. Внимательно изучив инопланетника, она спросила, старательно выговаривая принятое на Мор-Рионе обращение:

— Тэрс Алин, а где мы будем жить?

Желтоглазый покосился на девочку, но ответил:

— У меня есть небольшая квартира на окраине Оксты, это столица Мор-Рионы…

Дочка насупилась:

— Хоть мне и десять лет, но я не дурочка! — Желтоглазый невольно улыбнулся. — Я знаю, что такое Окста. И даже знаю, какие районы в мегаполисе престижны, а какие нет! А спрашивала я потому, что хотела бы забрать с собой Матильду!

Несведущий разумный мог бы подумать, что Матильда — это кошка или еще какое-нибудь домашнее существо. Но я вздрогнула, услышав вопрос дочери: Матильдой звали нашу старую енотиху. Нора подобрала ее на берегу озера в возрасте трех лет, и зверек уже тогда был взрослый. У Матильды были переломаны лапки и ранен левый бок. Дочка тогда закатила такую истерику, что мне пришлось забрать енотиху с собой и отвезти в ветеринарную клинику. А потом, после операции, домой. Пока раны Матильды заживали, как-то само собой получилось, что енотиха осталась у нас насовсем. Мы даже привезли ее на Осваиту, планируя задержаться здесь как минимум месяцев на шесть.