— Более чем.

— Тогда, — произнес отец, поднимаясь, — реши для себя, стоит ли мне знать, почему ты поехал с девушкой и, если мне не изменяет память, практически невестой Авдеева, или же нет.

— Если бы я знал, чем все это закончится, — усмехнулся я и удивлённо посмотрел на хмыкнувшего отца.

— Тогда было бы скучно жить.

— Мне кажется, сейчас не самое подходящее время для философии, пап.

— Тебе кажется или ты уверен? — поинтересовался он, вскинув брови, и после, наполнив бокалы стукнул своим по моему: — Cherchez la femme или la guerre comme à la guerre?

— Oui, papa, — кивнул я, пригубив коньяк, и внезапно для себя спросил: — Что бы ты сделал на моем месте?

— Хм… Сложный вопрос, Никит, и я не знаю, что тебе посоветовать. — Потерев переносицу, папа выцедил полбокала и неопределенно взмахнул рукой. — Наверное, для начала я бы решил, что мне важнее. Ты же не думаешь, что Дима обрадуется, когда ты озвучишь — поверь мне, придется, — выбор в сторону своих интересов?

— Я не настолько туп, — скривился я. — Но и не наивен, чтобы быть уверенным, что этот выбор гарантирует мне мой интерес.

— Можешь говорить прямо, Никит. Я не собираюсь тебя осуждать. Жизнь — слишком сложная и непредсказуемая штука, чтобы быть уверенным в чем-то, — показав взглядом на мой бокал, отец поднял свой и прочистил горло перед тем, как задать вопрос: — Дмитрий знает, что происходит у него за спиной?

— Говори прямо, пап, — ухмыльнулся ему и предельно честно ответил: — Нет. Я сам не знаю, что у нас… происходит. Слишком неправильно все началось, и я не уверен, что на некоторые мои поступки можно закрыть глаза.

— Время и другие поступки. Вот тебе рецепт человека с опытом. Если он тебе, конечно, нужен, — рассмеялся уточнению отец. — Можешь что-то исправить? Исправь. Не уверен, что получится или есть риск все окончательно испортить? Отпусти ситуацию.

— Не отпускается, бать, — негромко произнес я, а затем откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза, и хмыкнул: — Дымыч мне сегодня весь день обрывает телефон. Хочет встретиться и поговорить об Амели. А я в душе не ебу, что ему сказать. И нужно ли говорить вообще.

— Роль советчика? — поинтересовался отец, и я кивнул.

— Да. Правда, советчик сам создал ситуацию и довел ее до абсурда. Забыв о том, что кроме него и Амели есть еще и Авдеев. У них вроде бы отношения, — поморщился я. — У нас с Дымычем вроде бы дружба. А что у меня и Амели… не знаю. Полнейший бред.

— Но этот бред автоматически закрывает вопрос, почему ты поехал с Амели.

— Если бы только его, — проведя ладонью по волосам, я медленно выдохнул и попросил: — Бать, давай закроем тему? День и так дерьмовый.

— Тогда лучше лечь спать, Никит. Коньяк тебе не поможет.

— Посижу еще немного и лягу, — пообещал я. Посмотрел на отца и негромко произнес: — Спасибо за помощь, пап.

— Не стоит, Никит, — отмахнулся он. Взъерошил мне волосы, как частенько делал в детстве, и кивнул в сторону приготовленного Миланой белья: — Ложись и не дёргайся по поводу девочек. Я подумаю, что можно сделать.

Выждав несколько минут и расправив постель, я сходил на кухню покурить. А когда вернулся в гостиную, на экране телефона высветилось сообщение от Дымыча. Черт знает какое по счету за день — Авдеев долбил с завидным постоянством. Словно мое: «Перезвоню» пролетело незамеченным.

Дымыч: Никитос, давай еще ты начнешь от меня гаситься!

Даже не видя Димона, я отчетливо представил выражение его лица, раздражение, злость и даже интонацию, с которой он мог произнести прочитанное мной.

Никита: Сорян. Я у бати. Замотался.