Моя правая рука была многократно обожжена, грудь пересекал жгучий порез, раны не успевали исцелиться до того, как я получал новые.

Мне повезло только в том, что дракон был стар и много лет провел в спячке. Но это было моим единственным и, увы, незначительным преимуществом.

Раскрутив топор, я метнул его так, чтобы канат обмотался вокруг шеи хищника наподобие петли. И уверенными рывками притянул к себе пасть, не давая зверю шанса выпутаться.

Он молотил крыльями воздух в бесполезной попытке вырваться на свободу и качал корабль, рвал такелаж несчастные паруса, но уже попался.

Наступив на веревку ногой, я прижал голову твари к стонущей рее и с яростью посмотрел в бешено вращающийся желтый глаз, в котором читался страх неминуемой гибели.

Подняв топор обеими руками, по какой-то неясной причине я замер перед решительным ударом, который лишит чудовище головы.

За пару секунд, пока я медлил, вся моя жизнь проплыла перед глазами: прекрасное лицо Велетты, легенды, передающиеся из уст в уста, беспокойство родителей о моем контроле. Страстное желание избежать собственного превращения. Все годы, потраченные впустую на противостояние судьбе.

«Нельзя тебе сражаться, сынок, учись сдерживать силу, - учил Булвер, заменивший родного отца. – Всякий раз, когда позволишь себе злость, ты будешь на шаг отдаляться от человека и становиться ближе к той сути, от которой тебя пыталась уберечь любящая мать. Не позволяй ее жертве пропасть зря».

«Держись подальше от моря, - умоляла Инсика. – Близость твоей стихии пробудит истинную природу, и ты уже не сможешь ей противостоять. Чем дальше ты находишься от породившего тебя чудовища, тем больше веры, что ты навсегда останешься с нами как человек».

«Хотите знать, почему дракон убивает только мужчин, но девушек похищает живыми? – рассказывал странствующий проповедник. – Это древний инстинкт обновления рода, дракон растит себе преемника, а также соперника в будущих боях для укрепления собственной власти».

«И он совсем не чувствует к своим сыновьям отцовской любви»?

«Нет. Однажды превратившись в зверя, он им и остается. Раз в несколько десятилетий чудовище выходит на охоту и выбирает самую красивую девушку из всех. Незавидная у нее доля: родить сына, который станет таким же чудовищем, как отец, и забудет доставшуюся от матери человеческую суть».

«Это все сказки: как дракон может зачать дитя юной девушке? Он же ее раздавит»!

«Когда приходит момент, дракон летит к месту своей силы и там ненадолго снова оборачивается человеком. Но суть его уже остается звериной: он не помнит, кем был, в нем живет только животный инстинкт».

«Драконы же вымерли»!

«Сколько девушек было похищено в прошлом столетии? Что вы думаете, ни один из драконьих сыновей не выжил? Рано или поздно появится новый, едва оперившийся дракон, и тогда настанут тяжелые времена для Блэнхейма, ведь молодому зверю нужно больше пищи, больше девушек. Дань будет собираться ежегодно, пока зверюга не насытится и не постареет».

- А что если сын дракона выберет жить с людьми? – не удержался я тогда от вопроса, будучи совсем еще ребенком, жадно внимающим рассказчику.

- Кощунство, - строго взглянул на меня проповедник. – Драконья суть постепенно завладеет человеком, юноша вырастет жестоким, ему понравится убивать. Такому не место среди людей! Дракон должен быть драконом, а человек – человеком. Так было задумано богами, чтобы люди не забывали, насколько слабы и смертны».

Слова проповедника показались мне тогда ужасно несправедливыми. Они не оставляли шанса изменить судьбу. Меня заклеймили изгоем еще до того, как узнали, каков я на самом деле.