«Бред начался, плохо», — отметила про себя Ярослава и снова оглянулась на дверь — темнота по ту сторону проёма уставилась на неё в ответ.

— Думаешь, я из ума выжила? Как бы не так. Подойди, дай мне руку, Ясенька.

— Телефон! Надо скорую вызвать!

— Оставь, ни к чему это. Они всё равно не успеют… Ох, тяжко мне, тяжко… Дай руку, милая.

Чувствуя подступающую панику, Ярослава бросилась к двери…и вскрикнула, когда та с размаху захлопнулась, да так сильно, что деревянное полотно прорезала трещина.

— Сквозняк, — прошелестела старушка. Лицо её стало ещё белей, губы налились синевой, вокруг глаз залегли круги. — Яся… Ясенька, — сухие тонкие пальцы, похожие на веточки, поднялись с одеяла, потянулись навстречу и Ярослава не выдержала — взяла её руку в свою… и словно удар током прошёлся по телу — перед глазами вспыхнуло, в ушах зазвенело…

Она пришла в себя от боли — что-то очень жёсткое с силой сжимало пальцы. Открыла глаза и наткнулась за угасающий взгляд.

— Ясенька, слушай и запоминай, — голос старушки был еле слышен, пришлось склониться к самому лицу. — Дом и всё, что здесь есть, отныне принадлежат тебе. Ты — наследница. Родня моя объявится — гони прочь. Плюнь на порог, заступи им путь. Ничего не отдавай, а особенно береги сундук. Книга там старая… только тебе предназначена. Поздно мы встретились, чуть раньше — и всему бы научила, а теперь самой тебе придётся… Внук мой, Колька, заявится — гони… чёрный глаз, злая душа, не верь… Только того, кто с чистыми помыслами, дом пустит… И за Игнатушкой присмотри, — выдохнула она совсем уже еле слышно, — да будет так, волею своей заклинаю, — последние слова и вовсе показались дуновением ветра. Пальцы ослабли, и, выдохнув, Елена Кузьминична замерла.

Мгновенье спустя ночник разлетелся вдребезги, комната погрузилась во тьму. В большой комнате что-то упало, и Ярослава, вскрикнув, в ужасе метнулась прочь. Врезалась в дверь, толкнула, боясь, что та окажется заперта, но она распахнулась, с треском ударившись о стену.

Что происходило дальше, из памяти стёрлось. Ярослава пришла в себя уже на улице, рядом с машиной скорой помощи, куда грузили накрытые простынёй носилки.

— С нами едешь или остаёшься? — спросил санитар.

Ярослава оглянулась на дом — сейчас, на фоне ночного неба, он выглядел точь-в-точь как во сне, — и кивнула.

— С вами.

— Тогда иди оденься, что ли. Да не боись, подождём, торопиться-то теперь некуда.

Ярослава вернулась в дом — при свете, оставленном санитарами, выглядел он уже не таким страшным — торопливо переоделась и, схватив сумку, огляделась в поисках ключа. В большой комнате его не нашла, заглянула в спальню и тут же увидела его на тумбочке у кровати Елены Кузьминичны. Под ним обнаружился конверт с надписью «Ярославе». Забрав то и другое, она торопливо покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Уже собралась выйти в сенки, но зацепилась взглядом за миски и, вернувшись, досыпала коту еды, долила воды в соседнюю плошку и только тогда ушла.

Позже, трясясь по ухабам в скорой, запоздало подумала о том, что ключ стоило вернуть кабанчику, ведь это неправильно — увозить его с собой. Родственникам отдам, решила она и удивилась вспыхнувшему от этой мысли недовольству. «Ладно, посмотрим, — сказала она себе, чтобы успокоиться, — может, и не отдам. Посмотрим».

4. Глава 4

Остаток ночи Ярослава провела на диване в ординаторской. Там её и застал главврач, который, как всегда, явился на работу первым.

— Слышал про твоё приключение, — произнёс он. — Ты как? Может, домой пойдёшь? Хочешь, дам тебе выходной на сегодня?