— Но до полуночи эта болезнь… не излечивается, — виновато хихикнул Урфин. Однако, золотой сцапал и упрятал его в карман.

— А ты постарайся, — медовеньким голосом произнес эльф, многозначительно позвякав золотишком в кошельке. — Потому что у меня совершенно нет времени ждать, когда эта дама придет в себя. Или она оказывает мне услуги в ближайшее время, или этот кошелек уезжает вместе со мной!

Урфин издал непонятный звук. Это было настолько неприлично, словно воздух свободолюбиво прорывается сквозь крепко сжатые булки. Только грустно и отчаянно.

— Я дам вам лучшую комнату! — в отчаянии выкрикнул Урфин, прижимая к груди полотенце. — Вы там сможете переждать, ничуть не хуже, чем в эльфийском дворце!

— Не-а, — ответил нахальный, высокомерный эльф.

— Ужин за мой счет и столько отличного вина, сколько пожелаете! — зашел с козырей Урфин. Но зловредный эльф был неумолим.

— Ничто меня не сможет остановить и удержать в твоем верте…— высокомерно начал он, но осекся и замолчал. Взгляд его намертво прикипел к лестнице, которая вела на второй этаж харчевни Урфина. А на этой лестнице внезапно, без предупреждения и фанфар, появилась стройная девичья фигура.

— Вот это да-а-а-а, — прошипел эльф, словно воздушный шар, из которого выпускают воздух. — Вот это фея!

Урфин, заметив внимание эльфа к гостье его заведения, заметно приободрился и лихо подкрутил было увядшие усы.

— А что ты там говорил про лучшую комнату и вино? — произнес эльф, не отрывая взгляда от девушки и нетерпеливо хлопая по стойке ладонью. — Давай, давай, живо давай!

— Будет исполнено-с! — радостно ответил Урфин и ринулся исполнять.

Девица и впрямь была хороша собой. И самым главным ее козырем было то, что она одета была не в платье, под которым никогда не угадаешь, что тебя ждет, а в обтягивающие штаны, высокие узкие сапоги и в жилетку поверх белой сорочки.

Эти вещи, к которым большинство девиц отнеслось бы с пренебрежением, подчеркивали ее достоинства куда лучше, чем всякие рюшечки и оборочки.

Опытный взгляд восхищенного эльфа скользнул по тонким лодыжкам девицы, медленно, смакуя каждый сантиметр длины ее ног, поднялся до колен, оценивая стройность икр, и затем до соблазнительных, округлых бедер такой неописуемой красоты, что у эльфа слюнки потекли, а в глазах засияли звезды.

— Мать природа всемогущая, — прошептал эльф, подтирая слюни. Если б те накапали на стойку, то прожгли бы ее насквозь, до самого пола. И пол, наверняка, тоже прожгли б. — Эти два идеальных бедра округлы, как… спелое яблоко! Так и хочется разломить и… припасть к сочной мякоти между ними!

— А вы поэт! — похвалил Урфин. Эльф отмахнулся:

— Молчи! Своим карканьем ты портишь всю красоту момента!

— Молчу, — покладисто согласился Урфин.

— Кому под силу сотворить такое совершенство?! Она идеальна! Словно из слоновой кости выточена! Богиня! Однако, вовремя я решил не-жениться… Как можно связать себя узами брака, когда рядом по земле ходит такое совершенство?!

Взгляд эльфа скользнул по тонкой талии девицы и переместился выше, на округлую нежную грудь девушки, виднеющуюся в вырезе блузки.

Тут эльф вдруг жалобно застонал и нетерпеливо заерзал на высоком барном табурете, сколоченном из дубовых досок, потому что штаны его вдруг стали ему ужасно тесны, и сидеть стало не очень удобно. Жесткая ткань сжимала нежное, но крепкое восставшее естество эльфа, и он одновременно страдал и наслаждался, любуюсь красотой незнакомки.

— Это зрелище прекраснее, чем Эльфийские Вечные холмы весной! — выдохнул эльф, руки которого заметно подрагивали от восторга. — Боги, да я б все отдал, чтобы поваляться… на этих благословенных вершинах!..