Плакаты – важная статья моих доходов, уступающая только спиртному и сигаретам и даже несколько опережающая самокрутки с травкой. В шестидесятых этот бизнес резко пошел в гору, все вдруг загорелись желанием вывесить «балдежные картинки» Джими Хендрикса, Боба Дилана, рекламный плакат фильма «Беспечный ездок». Но все же главный спрос – девочки: так сказать парад-алле красоток.

Спустя несколько дней после нашего разговора шофер прачечной, с которым я тогда вел дела, завез целую партию плакатов, в основном Риты Хэйворт. Помните этот портрет? Рита, по-пляжному одетая (или, лучше сказать, раздетая), одна рука за голову, глаза полуприкрыты, слегка выпяченные сочные губки раздвинуты. Такой смотрела на вас с плаката Рита Хэйворт. Его можно было назвать «Женщина под знойным солнцем».

Вас интересует, знала ли администрация о подпольном бизнесе? А то нет. Да они знают мой ассортимент лучше, чем я сам. Они глядят на все сквозь пальцы только потому, что знают: тюрьма – тот же паровой котел, из которого надо постоянно выпускать пар. Надо быть готовым к тому, что тебя могут посадить в карцер, и раза три меня сажали, но когда речь идет о плакатиках, начальство обычно закрывает глаза. По принципу «живи сам и не мешай другому». И когда в чьей-то камере вдруг появлялась Рита Хэйворт, начальство делало вид, будто плакат пришел в посылке от родственников или друзей. Разумеется, все посылки вскрываются и их содержимое описывается, но кому придет в голову из-за какой-то Риты Хэйворт или Авы Гарднер сверять описи вложений? Работая в заведении, напоминающем паровой котел, поневоле научишься соблюдать названный принцип, если не хочешь, чтобы тебе прорезали еще один рот поверх адамова яблока. Уступка за уступку.

Все тот же Эрни отнес плакат Энди – из шестой камеры в четырнадцатую. И он же принес мне от него записку, в которой аккуратным почерком было выведено одно-единственное слово «спасибо».

Через пару дней, когда нас всех выстроили перед утренней жратвой, я мимоходом заглянул к нему в камеру и убедился, что Рита красуется над его койкой во всем своем пляжном великолепии. Она висела так, чтобы он мог на нее смотреть ночами, после того как выключали электричество и только свет газовых фонарей пробивался со двора. При ярком же свете утра на лицо Риты падала решетчатая тень от тюремного оконца.

А сейчас я вам расскажу о событиях середины мая пятидесятого, положивших конец трехлетней войне Энди с «сестричками». Они позволили ему перебраться из прачечной в библиотеку, где он и проработал до недавнего времени, пока не пришла пора распрощаться с нашей дружной семьей.

Вы, наверное, уже обратили внимание на то, что многое в моем повествовании основывается на слухах – кто-то что-то увидел, сказал мне, а я вам. Да, для простоты я действительно пользуюсь (и впредь буду пользоваться) информацией из вторых и даже третьих рук. Тюрьма есть тюрьма. Здесь один из главных принципов – О-Тэ-Эс – «один тип сказал», и, если хочешь быть всегда в курсе, живи по этому принципу. Ну и, конечно, учись отделять зерна истины от плевел лжи, сплетен и красивых сказок.

У вас, вероятно, складывается также впечатление, что я излагаю не столько конкретную биографию, сколько легенду; в этом, признаюсь, есть большая доля правды. Для нас, старожилов, знавших Энди не один год, он – человек, окруженный ореолом таинственности, существо, я бы сказал, полумифическое. История о том, как он не отсосал самому Богзу Даймонду, – часть этого мифа, так же как его война с «сестричками» или обстоятельства, при которых он получил место библиотекаря. Особенность последней истории заключается в том, что она случилась на моих глазах, и ее подлинность я готов подтвердить под присягой. Я понимаю, присяга осужденного за убийство немногого стоит, но можете поверить мне на слово: это чистая правда.