Энди воевал со всей этой командой в одиночку – он привык все делать в одиночку. Видимо, он сразу осознал то, что до него осознавали другие: с «сестричками» возможны две тактики – дать бой и в конце концов сдаться или сдаться без борьбы.

Он решил дать бой. Через неделю Богз с двумя приятелями снова загнали его в угол.

– Я слышал, тебе сломали целку, – сказал ему Богз. Это передал мне Эрни, оказавшийся неподалеку.

Энди снова не дался без боя. Он сломал нос Pycтepy Макбрайду, крепышу фермеру, севшему за то, что до смерти избил свою падчерицу. Приятно, по крайней мере, сообщить, что Рустер загнулся в тюремных стенах.

Они надругались над ним, все трое. А затем Рустер и второй придурок – кажется, это был Пит Вернесс, но могу ошибиться – поставили Энди на колени. Богз Даймонд раскрыл лезвие бритвы с перламутровой ручкой и сказал:

– Сейчас я расстегну ширинку, и ты, дружище, кое-что возьмешь в рот. Отсосешь у меня, а после у Рустера. За сломанный нос надо платить.

На что Энди ответил:

– Если вы хотите кой-чего лишиться – валяйте.

По словам Эрни, Богз посмотрел на Энди как на сумасшедшего.

– Ты меня не понял, – сказал он, выделяя каждое слово, точно перед ним был пятилетний ребенок. – Вот эти восемь дюймов стали прошьют тебя от уха до уха. Я, кажется, ясно выражаюсь?

– Да, я понял тебя, а вот ты, боюсь, меня не понял. Ты, конечно, можешь проткнуть меня от уха до уха, но при этом тебе не мешало бы знать: серьезное повреждение мозга вызывает у человека непроизвольное сокращение мышц… в том числе жевательных.

На губах у Энди заиграла его улыбочка. По словам старины Эрни, он разговаривал с ними так, словно обсуждались биржевые акции. Словно он вышел погулять при параде, а не стоит на коленях в чулане на грязном полу, со спущенными штанами и стекающей по ногам кровью.

– Скажу больше, – продолжал Энди, – это рефлекторное смыкание челюстей, как я понимаю, бывает таким сильным, что приходится разжимать покойнику зубы рукоятью ножа или стамеской.

Ни тогда, в конце февраля сорок восьмого, ни потом, насколько мне известно, никто не принудил Энди к этому. Зато избили его тогда до полусмерти, и все четверо заработали шизо. Энди и Рустер Макбрайд попали туда уже после лазарета.

Сколько еще раз эта команда накрывала его? Трудно сказать. У Рустера, кажется, сразу пропала охота: сломанный нос помогает остудить любовный пыл, а Богза Даймонда летом неожиданно убрали от нас.

Это была загадочная история. Однажды в начале июня, после того как Богз не появился на утренней перекличке, его нашли в камере здорово помятым. Он не сказал, кто это сделал и как вообще к нему проникли, но мне ли не знать, что за мзду тюремщик все устроит… кроме оружия. Заработок у них сами знаете какой, а всяких там видеоглаз, общих пультов и электронных замков в те времена не было, каждая камера запиралась своим ключом. Подмазал тюремщика, и двери перед тобой открылись.

Разумеется, это стоит денег по здешним понятиям. Тюремный бизнес не отличается особым размахом. В этом заведении долларовая бумажка значит не меньше, чем двадцать на воле. По моим прикидкам, чтобы отделать Богза, кто-то выложил приличные денежки – ну, скажем, пятнадцать ключнику и по две-три монеты каждому костолому.

Я не утверждаю, что это был Энди Дюфрен, но что он имел при себе пятьсот долларов – факт, и что в той жизни он был банкиром – тоже факт, а человек его профессии лучше, чем любой из нас, понимает механизм превращения денег в реальную власть.

И еще я знаю: после той экзекуции – три сломанных ребра, кровоподтек под глазом, отбитые почки и вывихнутый тазобедренный сустав – Богз Даймонд оставил Энди в покое. И не только его – всех. Богз сделался безопасен, как летний бриз. По здешней терминологии, превратился в «слабую сестричку».