Он согласно кивнул и отошел. Через три дня, когда в прачечной был утренний перерыв, он оказался рядом со мной во дворе. Он не произнес ни слова, даже не посмотрел в мою сторону, просто вложил мне в руку бумажку с изображением преподобного Александра Гамильтона – как иллюзионист втирает в ладонь игральную карту. Энди был из тех, кто мгновенно приспосабливается к новым условиям. Я достал ему геологический молоток. Пока эта штука пролежала день в моей камере, я имел возможность убедиться в точности описания. С таким молотком побега не совершишь (понадобилось бы лет шестьсот, чтобы сделать подкоп под стеной), и все же мне было немного не по себе. Если этой штукой тюкнуть по темечку, боюсь, что человеку уже никогда не слушать передачу «Про Фиббера Макги и Молли». А к тому времени отношения у Энди с «сестричками» были уже натянутые. Оставалось только надеяться, что молотком он вооружился не против них.

В итоге я решил довериться своему первому впечатлению. На следующее утро, за двадцать минут до побудки, я незаметно передал молоток и пачку «Кэмела» Эрни, надежному человеку, который подметал коридор в пятом блоке до самого своего освобождения в пятьдесят шестом. Он в свою очередь молча опустил его в карман рабочего халата, и в следующий раз я увидел этот молоток через семь лет, когда от него мало что осталось.

В очередное воскресенье Энди снова подошел ко мне во дворе. Выглядел он, скажу прямо, неважно. Раздувшаяся нижняя губа больше напоминала сардельку, распухший правый глаз заплыл, щека была разодрана острым краем стиральной доски. Да, его отношения с «сестричками» далеко зашли, но об этом он ни словом не обмолвился.

– Спасибо за инструмент, – сказал он и тут же отошел.

Я с любопытством проводил его взглядом. Он сделал несколько шагов, увидел что-то под ногами, нагнулся, поднял. Это был небольшой камень. Тюремная роба вообще-то без карманов, они есть только на халатах в прачечной да еще у механиков на рабочей одежде. Но можно обходиться и без карманов. Камешек исчез у Энди в рукаве, только я его и видел. Ловкость, с какой он это проделал, восхитила меня… как и он сам. Невзирая на неприятности, он упрямо цеплялся за жизнь. Тысячи людей не могут так или не хотят, включая тех, кто находится на воле. И еще я заметил: хоть и выглядел он страшновато, руки у него были все такие же чистые и холеные, ногти ухоженные.

В течение следующих шести месяцев я видел его редко: львиную долю этого времени Энди провел в шизо.

Несколько слов о «сестричках».

В заведениях подобного рода их чаще зовут педрилами или гомосеками. С недавних пор вошло в моду словечко «пупсики». Но в тюрьме Шоушенк их всегда звали «сестричками». Уж не знаю почему, но суть дела от этого не меняется.

В наши дни мало кого удивишь тем, что за колючей проволокой процветает мужеложство, – ну разве что залетную пташку, имеющую несчастье быть юной и невинной, хорошенькой и безрассудной. Подобно обычному сексу, гомосексуализм существует в самых разных формах и видах. Есть мужчины, которые не могут прожить без секса, и они обращаются к другому мужчине, чтобы не сойти с ума. Обычно между собой договариваются двое исконных гетеросексуалов, хотя порой у меня возникают сомнения, останутся ли они таковыми, когда вернутся к своим женам и подружкам.

Некоторые «перестраиваются» в тюрьме. О последних говорят: «поголубел» или «свернул налево». Как правило, принадлежащие к этой категории играют роль невинных барышень, и их благосклонности добиваются отчаянно.

И, наконец, есть «сестрички».