Для тюремного общества они представляют такую же угрозу, как насильник для свободного общества. Обычно это ветераны отсидки с серьезными статьями за преступления, совершенные с особой жестокостью. Их добычей становятся молодые, неопытные и слабые… или, как в случае с Энди Дюфреном, тот, кто производит впечатление слабого. Нападают они обычно в душевых или в узком простенке за высокими стиральными машинами, иногда в лазарете. Случались изнасилования и в тесной кинобудке. То, чего «сестрички» добиваются силой, они могли бы при желании получить задаром: совращенные сами «сохнут» по какой-нибудь «сестричке», точь-в-точь как девочки-подростки – по Синатре, Пресли или Редфорду. Но «сестрички» ловят кайф, когда берут нахрапом, – так всегда было и, вероятно, будет.

Отнюдь не богатырский рост и приятная внешность Энди (а может, также его невозмутимость, приводившая меня в восхищение) послужили причинами того, что «сестрички» начали за ним охоту со дня его появления. Если бы это был святочный рассказ, я бы написал, что Энди дал им достойный отпор и они оставили его в покое. Я был бы рад написать это, но не могу. Тюрьма плохо вписывается в мир святочных рассказов.

Первый заход они сделали в душевой, на третий день его пребывания в нашем святом семействе. Насколько я понимаю, тогда дело ограничилось шлепками да щекоткой. Они всегда так: прежде чем приступить к решительным действиям, должны примериться – шакалам тоже сначала надо убедиться, что их жертва действительно слаба и едва стоит на ногах.

Энди начал отбиваться и разбил губу одной из «сестричек», здоровяку Богзу Даймонду, которого от нас вскоре куда-то перевели. Тут подоспела охрана и остановила драку, но Богз успел пообещать Энди Дюфрену неприятности. Свое обещание он сдержал.

Второй заход был сделан в прачечной. Чего только не происходило в этом тесном, заросшем пылью закутке! Охрана предпочитает закрывать на все глаза. Здесь полутемно, на полу валяются узлы с грязным бельем, пачки отбеливателя, коробочки с порошком-катализатором – безвредным, как соль, при попадании на сухие руки и опасным, как кислота, при реакции с водой. Охрана предпочитает сюда не заглядывать. Здесь нет пространства для маневра, и первое, чему учат в этом заведении, – избегать столкновения с зэками в тех местах, где некуда отступать.

В тот день обошлось без Богза, зато были четверо его дружков – знаю это от Хенли Бакуса, который с двадцать второго года поставлен в прачечной за старшего. Поначалу Энди держал их на расстоянии под угрозой ослепить – в руке у него был совок с порошком-катализатором, но, отступая, он споткнулся о железный штырь и упал. На этом его сопротивление закончилось.

Смысл выражения «групповое изнасилование» вряд ли особо изменился за столетия. Именно это четверо «сестричек» с ним и проделали. Они перегнули его через редуктор, и один из них приставил к виску отвертку, пока трое других занимались делом. После этого случаются разрывы, но это еще терпимо. Вы спрашиваете, говорю ли я об этом, исходя из личного опыта? Увы, да. Какое-то время приходится бороться с кровотечением. Если ты не хочешь, чтобы какой-то клоун поинтересовался, не начались ли у тебя месячные, лучше подложить сзади в трусы комок туалетной бумаги. Кровотечение и в самом деле чем-то напоминает месячные: продолжается два-три дня. А потом заканчивается. Никаких последствий… разве что с тобой проделали кое-что похуже. Никаких физических последствий, но изнасилование остается изнасилованием, и в какой-то момент, глядя в зеркало, ты спрашиваешь себя, кем ты стал.