Ну с этими двумя сморчками я точно справлюсь. Они эффекту неожиданности подвержены.

Мужики растеряны, удручены, но силу не применяют. Хотя, глядя на лесочек, я начинаю понимать, что нужно сторониться этого места и бежать пока не поздно.

Оставив растерянных, обломленных мужиков, я вылетаю прямо на дорожку, что ведёт к воротам.

В голове сигнал бедствия. Лизонька, нехорошая девочка на фуршетах оказывает услуги не только официантки. Естественно, меня предупреждать она не собиралась о том, что деньги за два минета получила, а делать их должна я.

Обхожу гостей и случайно налетаю на низкорослого старика. Я очень аккуратная, он сам мне под ноги кинулся: не туда смотрел. Сталкиваюсь почти лоб в лоб. Слетает моя пилотка официантская с головы деду на нос.

Старик очень возмущён, на какую-то долю секунды мелькает злоба, он откидывает с лица пилотку и смотрит мне в глаза.

Костюм на нём очень дорогой, серый металлик. Подобран по жиденькой фигуре. Морда, конечно, помятая донельзя, вся в морщинах, пигментных пятнах, ещё и смуглая.

И как два мерцающих аквамарина, нереальные глаза. Аквамарин, конечно, ближе к синему, а у деда ядовитая зелень в глазах. Ещё и яркое солнце попадает ему прямо на лицо, и зрачок в глазах становится мелким, отчего эти зенки кажутся какими-то инопланетными.

Воспринимаю это, как знак опасности. У насекомых такая сигнальная окраска есть. Не трогай – убью.

Контраст таких глаз и уродливой физиономии серьёзно настораживает. Этот человек глубоко отвратителен мне.

– Давно не виделись, – внимательно рассматривает меня старикашка. Читает имя на бейджике. – Лиза – дырявая резинка, не уступающая на дороге место старшим.

– На дороге нет возрастов, гандон, дома должен сидеть старый чёрт, а не шляться чёрт знает где, – сдираю с себя нервно фартук.

Не вижу в своём поведение логики. Старик страшный, а я нарываюсь откровенно. Но думаю, что успею свалить. И сваливаю.

Всё, с меня хватит этого балагана. Лизу я обязательно найду и всё в её наглую физиономию выскажу. Ни хрена себе, как она меня подставила.

– Поганый рот у тебя, нинча. Давай я тебя пряничками угощу? – омерзительно улыбается старикашка дорогими фиксами.

Бесит. Реально взрываюсь, не выдерживаю сегодняшний день.

– В жопу себе засунь прянички, – злюсь я, с опаской оглядываюсь на павильоны, где ещё и Игнат ходит, меня ищет.

 И бегу прочь.

Уходить надо. Попу продолжает щемить чувство опасности. И это уже серьёзно до такой степени, что волоски на теле встают дыбом.

Я, походу, вляпалась.

Пока ещё не поняла, насколько сильно и кто тому виной. Думаю о Лизке, как о враге всего человечества, только дед с нереальными глазами из головы не выходит. И всё время кажется, что надо от Игната сваливать побыстрее, он ассоциируется у меня с чем-то ужасным.

Ухожу с лужайки. До дороги рукой подать. Мне навстречу твёрдым шагом движется охрана. Пять здоровых парней в чёрных рубахах, но чтобы не было похоже на похороны, на них белые бабочки. И это так смешно смотрится с их суровыми мордами-кирпичами.

Усмехаюсь, собираюсь пройти мимо. Но меня хватают, я даже пикнуть не успеваю. Ладонь затыкает мне рот, под руки резко подхватывают и, с лёгкостью приподнимая над землёй, уводят в густой парк, где стоит домик с охраной.

Деревца безмятежно шумят на ветру. У круглой постройки с затемнёнными окнами растут два куста вишни. Они цветут, придавая месту райский оттенок своими розово-белыми цветами. Лепестки слетают прямо на красивую дорожку, выложенную тротуарной плиткой с замысловатым орнаментом.