Но как человеку жить без поддержки?
Сложно… Мне ли не знать.
Однако у неё есть муж, она не одна и не одинока.
И снова вектор мои размышлений упрямо берет курс на Ларионова.
Хорошо, что работаем мы в сферах таких далёких друг от друга, что можем даже не пересекаться в стенах больницы.
Мотаю головой, прогоняя ненужные мысли.
Кыш! Хватит уже!
Дверь открывается, Оля врывается в кабинет.
– Евгения Сергеевна, Медведев срочно собирает врачей на экстренный консилиум! Явиться всем!
Глава 6
Женя.
Бегу по коридору стационара, заполненному пациентами и персоналом, но мне кажется, я всё равно слышу собственное сердцебиение. Воздух тяжёлый, пахнет антисептиком. Он вязнет в лёгких.
Впереди маячит розовый халат Тани – нашего второго гинеколога. Она тоже торопится.
Догоняю.
– И тебя дёрнули? – Бросает она на меня усталый взгляд.
– Оля сказала, собирают всех. Что-то экстренное.
– М-да, значит, будет жарко.
Мы переглядываемся. Таня хмурит изящные тонкие брови.
– Ты не в курсе, что там?
– Нет, весь день на приёме просидела.
– Я тоже…
Внутри сидит это гнетущее ощущение срочности.
Не люблю его… К нему сложно приспособиться, потому что иногда счёт идёт на минуты, и от скорости принятия наших решений зависит чужая жизнь.
Иногда очень страшно осознавать, сколько власти дано в наши руки.
Влетаем с Таней в конференц-зал, уже полный врачей.
Ритка с Расулом, живо что-то обсуждая, шепчутся в углу.
Богдана я замечаю сразу, как только захожу. Он стоит у большого экрана на стене, скрестив руки на груди. Сосредоточенно всматривается в снимок, но оборачивается, когда дверь за моей спиной громко хлопает, закрываясь.
Безошибочно определяет меня в толпе.
И если бы не ступор, сковавший моё тело, то я бы ни за что не вынесла этого взгляда – словно крюком влезли в самую душу, разворошили там всё и извлекли наружу нечто очень важное.
Олег Викторович молча подаёт нам с Таней распечатки – медицинскую карту пациента, в чью честь мы все здесь собрались.
Рывком опускаю в документ глаза и почти тут же ощущаю, как по спине пробегает неприятный холод.
– Пациентка, двадцать восемь лет, поступила три часа назад после ДТП, – громко рапортует Медведев. – Шоковое состояние, выраженная бледность, тахикардия, гипотония. Травмы: множественные переломы рёбер, травма живота с подозрением на повреждение внутренних органов, признаки внутреннего кровотечения. Сейчас пациентка на операционном столе, наши хирурги уже работают и принимают стабилизационные меры. Нам же с вами необходимо экстренно определить объём и приоритетность дальнейших вмешательств.
В конференц-зале становится совсем тихо. Все напряжённо изучают данные в распечатках.
Бегу глазами по строчкам.
Высокая СОЭ и лейкоциты. Гемоглобин и эритроциты, напротив, очень низкие.
Поднимаю голову.
– Нужно проверить состояние органов малого таза, исключить кровотечение и…
– На КТ головы признаки травматической субарахноидальной гематомы, – холодно перебивает Богдан. – Давление на мозг растёт, состояние критическое. Нужна срочная декомпрессия, иначе потеряем все шансы спасти её.
– Да, но у неё явные показатели повреждения органов малого таза. Это может быть причиной кровотечения, – снова пытаюсь протолкнуть своё предположение.
Богдан бросает на меня взгляд, полный неприкрытого раздражения. Лицо каменное, губы сжаты в плотную линию.
– Давление на мозг – это вопрос жизни и смерти. Всё остальное может подождать, – говорит он, обращаясь, однако, к Олегу Викторовичу.
– Но кровотечение тоже угрожает жизни, – повторяю настойчиво. – Нужно провести дополнительное обследование, чтобы оценить состояние органов малого таза и решить, нужно ли срочное вмешательство.