Коротким жестом предлагаю ей сесть за стол напротив.

Открываю карту.

Марина обследовалась раньше в другой клинике, жалобы стандартные – болезненная менструация, слабость.

– Евгения Сергеевна, вы последняя моя надежда, – Марина резко поднимает на меня глаза. Пальцы, сжимающие ремешок сумки, подрагивают. Голос спокойный, но вижу, что на взводе она. – Я уже не знаю, что делать. Мы с мужем три года пытаемся… А ничего не выходит.

– Три года пытаетесь забеременеть?

– Да. Я и тесты на овуляцию покупала… Всё строго по часам. Муж обеспокоен. Да и я…

– Спокойно, Марина, выдыхайте. Давайте обо всём по порядку. Вы давно обращались к гинекологу?

– Ну… Полгода назад. Там всё нормально было, только сказали, что с циклом какие-то проблемы. Мелочи. Выписали витамины и гормоны.

Киваю.

"Мелочи".

Как же часто за этим скрывается что-то куда более серьёзное.

– Хорошо, а цикл регулярный?

Она качает головой.

– Нет, не очень. То две недели задержка, то раньше времени начнётся. А когда приходит, то… Уж простите за подробности… Кровит так, что хоть с работы уходи.

Делаю пометки в карточке.

– Боли внизу живота?

– Да, постоянно. Живот как камень становится. Иногда тошнит, голова кружится.

– Температура?

– Бывает, но я грешу на переутомление. Работа очень нервная… – Её голос срывается. – Евгения Сергеевна, у меня подруга только под вашим кураторством смогла зачать. Тоже долго маялась. Помогите, пожалуйста.

В глазах – немая мольба.

Я прекрасно знаю это желание женщины стать матерью.

Ведь мы с Богданом тоже хотели и планировали.

И в Марине сейчас я узнаю себя, только несколько иную версию. Версию трёхгодичной давности.

– Мы обязательно со всем разберёмся и найдём причину ваших неудач. Но для этого нужно будет пройти несколько исследований. Для начала осмотр. Возможно, потребуется УЗИ. Это даст нам больше информации.

Она молчит, просто кивает, будто боится, что голос её снова предаст.

Пока Марина устраивается в кресле, я надеваю стерильные перчатки и распаковываю инструменты.

Марина напряжена в струну.

– Постарайтесь расслабиться.

Осматриваю шейку матки, беру мазки.

Пальпирую живот.

– Ой! – Резко.

– Болит?

– Да, очень, – через сжатые зубы.

Хмурюсь.

Матка увеличенная, болезненная, с признаками возможного эндометриоза или… Опухоли.

Но Марине я пока этого не говорю – не стоит раньше времени пугать.

– Одевайтесь.

Стягиваю перчатки, швыряю в мусор.

Сажусь за компьютер, заполняю бланк первичного осмотра и пишу рекомендации для пациентки.

Марина садится напротив. Ёжится, словно от холода.

– Евгения Сергеевна, там что-то серьёзное, да?

Пытаюсь подавить тревогу, пульсирующую внутри.

– Пока поставить точный диагноз я вам не могу – мало данных. Но есть признаки воспаления или, возможно, эндометриоза. Также я вижу, что матка увеличена. Нам нужно сделать УЗИ, чтобы понять, что происходит. А если будет возможность записаться на МРТ органов малого таза, то будет ещё лучше.

– Это… Это опасно?

– Всё опасно, если запустить. Но также почти всё мы можем взять под свой контроль. Не будем гадать. Я направлю вас на обследования, сдадите общий анализ крови, гормональный профиль. После этого будем решать.

Марина кивает, но я вижу, что глаза её влажно блестят.

Осторожно касаюсь её ладони, лежащей на столе.

– Марина, я беру вас под свой личный контроль. Всё будет хорошо.

– Правда? Вы обещаете?

– Обещаю, – передаю ей распечатанный бланк с направлениями.

– Спасибо вам, Евгения Сергеевна! Спасибо! До свидания!

– Всего доброго.

Она выходит.

Закрываю глаза, мысленно себя ругая.

Нельзя. Нельзя давать пациентам таких обещаний, потому что есть риск их не сдержать.