Помешиваю кофе в изящном фарфоровом стаканчике.

Ложечка стучит о стенки – тонко, пронзительно и раздражающе.

Надо бы перестать, но я продолжаю, наблюдая, как кофе закручивается в маленькую спираль в центре стакана.

Откуда эта нелепая тревога внутри?

Глубокий вдох.

Глоток.

Горьковато-сладкий вкус обжигает нёбо, пробивается теплом сквозь комок нервов, стоящий в глотке.

На минуту становится легче, а потом опять – обида, злость, тревога. Круг замыкается.

Богдан…

Не могу перестать думать о нём.

Глупо. Всё это глупо.

Прошло ведь уже три года.

Целых. Три. Года.

Люди за это время успевают построить карьеру, создать семью, найти новую работу, с нуля начать жизни. А он, похоже, даже на миллиметр не сдвинулся с той точки кипения, в которой я его оставила.

Пытаюсь внушить себе, что так даже лучше. Что именно это – его холод, его ненависть и презрение – поможет мне поставить точку там, где до сих пор было многоточие.

Но мне страшно признать: нет, оно не помогает.

Я ведь прекрасно понимаю, почему он так смотрит на меня. Знаю, почему фыркает при любом моём слове, обесценивает мои знания, будто его личная миссия – доказать мне, что я здесь никто. Это всё понятно.

Гораздо хуже то, что мне не удаётся его игнорировать. Его взгляд прожигает насквозь, даже если я стою к нему спиной. А колкости он отпускает так мастерски, что ему даже не нужно повышать голос, чтобы выбить почву у меня из-под ног.

Нет ничего хуже, чем когда войну тебе объявляет человек родной и близкий, знающий досконально все твои стратегически слабые места.

Господи, мне только работать с ним не хватало…

Слово за словом, мысль за мыслью, я упираюсь в очевидное: если так будет продолжаться, я просто не выдержу. Я же знаю, как это работает. Ненависть в воздухе растёт, давит, перекрывает кислород.

Ненависть плохо поддаётся лечению временем. Она лишь усиливается, пока не найдёт выхода наружу.

Делаю ещё один глоток, и горячий кофе обжигает губы.

Секунда боли трезвит.

Может, уехать?

Почему нет?

Я ведь давно уже об этом думала. Красноярск, конечно, неплохой город, но что меня здесь держит?

Может, покрутить глобус, закрыть глаза, ткнуть пальцем в случайное место. Снова стать чужой в новом городе. Искать, создавать, заново строить. Это ведь лучше, чем оставаться здесь и каждый день ощущать эту ядовитую атмосферу.

А я смогу?

На секунду я закрываю глаза, откидываюсь на спинку кресла.

Смогу, наверное…

Но почему я чувствую, что бегство будет ещё большим поражением? Почему я не могу просто уйти – оставить всё это позади?

Он всё равно считает меня слабой. Не способной. Не стоящей даже капли уважения.

Вот это и останавливает.

Глупо.

Не его мнение. Не его фырканье.

Глупо позволить всему этому определять мою жизнь.

Три года.

Все три года я пыталась убедить себя, что он для меня больше не существует. Что я двигаюсь дальше, что у меня, как и у него, новая жизнь.

Но вот он здесь, рядом, совсем близко.

И я понимаю, что лгала себе все эти три года.

Богдан всё ещё в моей голове. Всё ещё внутри.

И он…

Ненавидит меня.

А я – люблю.

Делаю глубокий вдох.

Не думать. Не думать о том, как сложно теперь будет. Не думать о том, как сильно он влияет на меня.

Надо собраться. Просто собраться и заниматься тем, что я умею лучше всего – помогать людям.

Телефон звонит, на экране высвечивается имя Артёма, нашего анестезиолога, которого мы в коллективе между собой называем Айс, за его хладнокровие и невозмутимость.

– Да?

– Женя, готовься сменить коллегу, – безапелляционно.

– Что-то случилось?

– Таня не может найти причину кровотечения. Пулей, плиз.