— Марк!.. — сдавленно вскрикиваю, когда он просовывает руки под колени, меняя угол, двигаясь в том же неторопливом ритме.

— Что? — шепчет, склоняясь к губам, но не целуя. Сжигая участившимся дыханием.

— Быстрее, — молюсь, всхлипывая. От его медлительных движений внутри полыхает пламя, но никак не может поглотить, лишь обжигает.

— Не боишься, что брат услышит? — хмыкает, кончиком языка дразня губы, но не ныряя в рот.

— Твою мать!.. — выдыхаю, тщетно пытаясь свести ноги за его спиной вместе. Вместо этого Марк лишь сильнее разводит их. Садится на пятки. Хочу сесть, тянусь к нему, но он коротко бросает на выдохе:

— Нет. Лежи так.

Тела смыкаются мучительно медленно, размыкались с долгими влажными звуками. Нетерпеливо ёрзаю, вскидываю бёдра навстречу, пытаясь хоть немного ускорить Марка. Лунный свет падает на него, превращая в прекрасную, почти статичную статую. Только глаза гореят угольями.

— Марк, — вновь умоляюще хныкаю. — Пожалуйста!

— Так? — Он крепко задвигает, вырывая из лёгких задушенный выдох. Задвигает снова, со звонким шлепком, и по телу проходит первый разряд тока. Выгибаю спину, жадно хватая воздух широко открытым ртом, встречая каждый толчок почти не дыша. Под глазами полыхает белым, по ногам разливается нарастающая слабость, в голове становится пусто. Вцепляюсь в простыню, пытаясь удержаться на месте –наконец он начал двигаться быстро, часто, и дышит также. Впиваюсь в ребро ладони, долгожданная дрожь прошивает насквозь, судорогой сжимает живот и не отпускает, пока Марк кончает, вплавившись, с силой надавив бёдрами. Внутри слишком горячо, влажно и, наконец, хорошо.

Марк целует колени, прижимается щекой, по-прежнему не выпуская, не выходя. Протяжно, облегчённо выдыхает.

— Значит, тебя больше не смущает присутствие другого человека в доме? — бормочет севшим, слегка охрипшим голосом.

— Отстань, — вяло огрызаюсь. Ноги начинают затекать в неудобном положении. Хочется вытянуть их и расслабиться уже. Марк словно мысли прочёл: отпускает, опирается о матрас по обе стороны от лица. Хмыкает:

— Жаль, нельзя натрахаться впрок.

— Эй! — притворно поражаюсь. — Ты знаешь такие слова?!

— Говорит любительница моего тела, — лениво улыбается он. Выскальзывает, ложится рядом на спину.

— Я не люблю твоё тело, — ворчу. Сладко потягиваюсь, поворачиваюсь на бок. — Я люблю тебя.

Марк касается кончиками пальцев губ, словно хочет запечатать признание. Ловит взгляд и коротко улыбается.

9. Глава 9

Алина

На следующее утро смотрю на Тимура, покорно жующего завтрак, гадая, как много он вчера услышал. Но Тимур невозмутим, зато Марк, черти его задери, хитро косится, порой приподнимая бровь.

— Тебе не пора на работу? — пропеваю, мило улыбаясь.

— Нет, до обеда я свободен. И, пожалуй, лучше ещё полежу.

— Плохо спал? — подаёт голос Тимур. Всё это время игнорировал наши гляделки, но сейчас, хоть спросил Марка, смотрит прямо на меня.

— Главное, чтобы вы хорошо спали, — отвечаю, продолжая так же мило улыбаться. Уже челюсть свело от улыбки, но зато она отвлекает от того, как покраснели щёки. И от темноты во взгляде Тимура, слишком глубокой и слишком многое в себе скрывающей.

— Вам не нужна сегодня стиральная машинка? — спрашивает он, перескакивая с темы, как звонкий горный ручей по острым камням.

— Нет. Можете постирать своё бельё. — хмыкаю.

— Так не терпится его увидеть? — Он лукаво улыбается, и сердце вдруг пропускает удар.

Марк удивлённо сморит, переводя взгляд с одного на другого. Наконец не выдерживает:

— Я что-то не знаю?

— Тимур вчера увидел мои трусы со свинками, — отвечаю, даже не пытаясь гадать, отчего обсуждать своё бельё с Тимуром по-прежнему весело. Даже в носу защекотало.