— Не скучай! — сказала она. — Вечером будешь не один, а я вернусь завтра утром.

Хозяйка почесала своего любимца за ухом. Тот хрюкнул, махнул крошечным хвостом и весело поскакал по коридору в направлении кухни.

«Как же здорово, что в доме есть хоть кто-то глупее меня...» — подумала Маша.

16. Глава 16

Геля и Богдан в мастерской отсутствовали, остальные встретили Машу приветливо, уже как старую знакомую. Макс и Димка с удовольствием бросили раскрашивать очередной транспарант, а Захар сказал:

— Маш, я в прошлый раз обещал портрет твой написать. Не против?

— Ох, я думала, ты тогда пошутил. Я бы не отказалась, конечно.

— Тогда прямо сейчас и начнем. Садись вот сюда, сегодня эскиз сделаю, потом в цвете поработаю. Ты ведь, наверно, хочешь портрет, написанный красками?

— Как получится, я не разбираюсь в этом. У меня даже фотографий нет, только одна детская.

— Да, фотографии нынче роскошь, мало кто может себе позволить.

— Зато Лидера каждый день снимают во всех позах, — вставил Димка.

— Нашел с кем сравнивать. Лидер — наше все и даже больше, — хмыкнул Захар. — Сними платок, Маш. И волосы распусти, они у тебя классные.

Маша устроилась на табуретке и постаралась принять подходящее, по ее мнению, для портрета выражение лица. Увлекательно было наблюдать за тем, как Захар водит карандашом по листу бумаги, закрепленному на куске фанеры. Время от времени художник прищуривался, вытягивал вперед руку с карандашом и снова с головой нырял в творческий процесс.

Ян прошелся по комнате, небрежно взглянул на появившиеся за последние дни плакаты и свернутые рулонами яркие лозунги.

— Вы работаете прямо без простоев. А Богдан так и не появлялся?

— Нет, — ответил Макс. — Мы сами к нему вчера нагрянули, а он нас практически выставил. Сидит в своей берлоге весь в железках и проводах, что-то паяет. Абсолютно невменяемый. Что уж вы там в Башне раскопали? Богдан теперь окончательно свихнется.

— Знаешь, всех настоящих изобретателей современники считали сумасшедшими.

— Может быть. Только он ведь не изобретает. Скорее, пытается восстановить то, что изобрели гораздо раньше.

— В наше время это можно считать изобретением. Богдан, кстати, не рассказывал, как за нами на обратном пути стражники погнались?

— Забыл, наверняка, тут же. А что случилось?

— Да ничего особенного. Два каких-то старикана увидели, что мы с сумками идем, заинтересовались. Ну, мы и рванули от них.

— Понятно. Сейчас вообще на улицы столько стражников повылезало... Даже в тех местах, где обычно не появляются.

— Надеюсь, в двадцатых секторах спокойно?

— Пока да. Я туда на днях наведывался. Все тихо-спокойно. То есть жизнь бурлит, но стражников нет.

Оба замолчали, и стало отчетливо слышно, как шуршит грифель по бумаге. Маша слегка подустала сидеть без движения, однако боялась пошевелиться, чтобы Захар не передумал ее рисовать.

Тишину прервало галдение птичьей стаи, которая стремительно промелькнула за окном. Птиц в Городе становилось все больше. То ли слетались из окрестностей, то ли начали размножаться с небывалой прежде скоростью. Кружили над крышами, шумно рылись в помойках, без устали носились в хмуром облачном небе. Мелкие птахи задорно щебетали и порой дрались между собой так, что пух и перья разлетались по округе.

— Целый день туда-сюда носятся, — недовольно бросил Макс. — Не галки с воронами, а какие-то мутанты оголтелые.

— Какие еще мутанты? Птицы и должны летать. Это же здорово, что природа оживает. Когда мы были маленькими, их не видно было, а сейчас полно. Город не может все время стоять мертвым. Наступает подходящий момент и…